прошу предоставить мне оплачиваемый отпуск на период полураспада цезия-137
30.04.2014 в 21:56
Пишет Artaletta:Макси с ФБ-13
Название: Застрять в тебе
Бета: Yulita_Ran
Размер: макси, 19900 слов
Пейринг/Персонажи: МФ/ДМ, МФ/ОВ, ГП/ДМ, НМП, НЖП, ПП, ЛМ
Категория: слэш
Жанр: драма, романс
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Добро пожаловать в наш прекрасный город! Здесь вы увидите, как зреют апельсины, поужинаете с красивой женщиной, расстанетесь с прошлым и обязательно осуществите свою давнюю мечту! Правда, вы не решите здесь своих проблем… А, так вы хотели именно что решить проблемы? Ну, не всё сразу, мистер Флинт, не всё сразу…
Примечание/Предупреждения: AU, ООС, ненормативная лексика, сомнительное согласие, секс с использованием посторонних предметов, упоминание смерти второстепенных персонажей, идея позаимствована из анналов мировой фантастики
Написано на ФБ-2013
«Она же врет! — вдруг взвизгнула Панси, и сохранить невозмутимое лицо удалось с немалым трудом. — Марк, она всё врет, неужели ты не видишь?!»
В полутемном зале было прохладно, хотя утруждать себя Освежающими чарами Крус не стала. Да и зачем — мощные стены, узкие окна-бойницы, высокий потолок — комфорт обитателей здесь явно ценился больше внешней эстетики. Но царившая снаружи сорокоградусная жара на голову все-таки давила. Голова тяжелела, в висках кололо, собственное отупение медленно, но верно начинало злить, и вопли возбужденной Паркинсон ситуацию отнюдь не улучшали. Маркус поморщился, покосился на Малфоя, замершего в соседнем кресле, получил в ответ нечитаемый взгляд и снова повернулся к хозяйке.
За спиной сеньориты легкий сквозняк колыхал полупрозрачные невесомые шторы. Врала она, или говорила чистую правду, но глаза у Крус, действительно, были странные — стеклянные, застывшие, с расширенными во всю радужку зрачками, словно перед встречей она нюхнула чего-то забористого или накурилась, или выпила – впрочем, на это Флинту было откровенно плевать. А вот на то, что его только что, пусть и со множеством реверансов, послали — нет.
читать дальше«Марк, Марк, — лихорадочно зашептала Панси, — ну, попробуй еще раз! Флинт, сделай что-нибудь, ты ведь можешь, Марк! Ты слышишь? Нажми на нее, пригрози, только не смей бросать всё сейчас!..»
На Паркинсон очень хотелось рявкнуть, но сдерживать себя при посторонних он научился уже давно. Тем более, что затуманенные глаза сеньориты, смотрящие куда-то в иное измерение, вновь обратились к нему, и их взгляд сделался чуть более осмысленным. Нажать? Интересно, как. Марк, выдерживая паузу, пригубил блеклой мансанильи и поставил бокал.
— Отличный херес, — вскользь заметил Драко, как всегда, чутко уловивший его настроение. — Очень сбалансированный вкус.
— Да, отличный херес.
— Спасибо, господа, — а вот улыбка у Крус получилась не маньячной, а вполне живой и даже очаровательной. – В девяносто девятом был хороший урожай. Но в этом году погода нас не радует, и отец все время пропадает на виноградниках, пытаясь хоть что-то спасти…
«Чтоб у вас там всё сгорело», — мстительно прошипела Панси, и Флинт вновь вспомнил о сорока градусах за окном. Да, скорее всего, и сгорит.
— Он вернется вечером, — Крус погладила пальчиком запотевший бок бокала и вдруг, взмахнув ресницами, остро взглянула на Малфоя. — Дождитесь его. В этом доме важные вопросы решает он, а не я, и, возможно…
Паркинсон опять что-то буркнула про наглую ложь и затихла. А Маркус, наперекор всему — и не очень удачному началу их с сеньоритой беседы, и внутреннему голосу, твердившему, что очередная попытка будет столь же провальной, — вдруг почувствовал, как всё внутри дрогнуло от азарта. Не суметь договориться с Крус и попытаться с ее отцом? Ха, у него нет ничего, что заинтересует де ла Фуэнте, а шансов убедить сеньора просто продать книгу — практически ноль, но… Но такая попытка, как любил повторять недоброй памяти Лорд, обойдется не слишком дорого, поэтому — что он теряет?
— Знакомство с вашим отцом будет честью для нас, — улыбнувшись, отозвался Драко. — Благодарим за приглашение, сеньорита.
Маркус, взглянув на него, кивнул. Всё-таки в умении гладко изъясняться Малфою равных не было, и в очередной раз подумалось, что позволить Драко увязаться следом, несмотря на недовольство Паркинсон, оказалось не самой плохой идеей. Сеньорите он явно симпатичен, и если его присутствие как-то повлияет на исход этого гиблого дела… Говорят, Исмаил души не чает в единственной дочери. Крус вернула улыбку — уже исключительно Малфою — и вытекла из кресла, а Панси, будто бы озвучивая осторожные флинтовы мысли, с удовольствием подвела черту:
«Похоже, сеньорита не привыкла отказывать себе в прихотях. Смотри, Марк, останешься без любовника — уведет, и глазом моргнуть не успеешь. Говорила же, не бери его с собой…»
В висок кольнуло с новой силой, Маркус невольно скривился и поднялся вслед за Драко. Остаться без любовника, но в итоге — и без Паркинсон в голове? Если подумать — не самый плохой расклад.
***
А еще говорили, что лучшее время года здесь — весна, когда в апреле по всему городу цветут апельсиновые деревья, и воздух буквально напоен их волшебным ароматом… Флинт протянул руку и потрогал восковой бочок насыщенно-зеленого, еще не начавшего желтеть плода. Ветка качнулась, в жидкой листве раздалось заполошное хлопанье крыльев, и мгновение спустя над кроной закружилась стайка вспугнутых птиц.
— Никогда не видел, как растут апельсины? — спросил Драко. Марк дернул губой, оставил дерево в покое и шагнул с балкона, залитого закатным солнцем, в прохладу спальни.
— Откуда? — буркнул он. — Меня в детстве не возили по южным курортам.
«А меня возили, — встряла Паркинсон, — но таких зеленых я тоже не видела. Марк, давай сорвем один?»
Малфой промолчал. Маркус взял кувшин с лимонадом, побряцал кубиками льда и, наполнив стакан, снова взглянул за окно — древняя столица, раскинувшаяся на другом берегу широкой и мутной реки, отсюда была видна, как на ладони. На языке, покалывая, лопались пузырьки; Флинт пил холодную газировку и смотрел, как статуя на крыше Хиральды тускло отражает закат. Севилья, город прекрасных дворцов, кровавой корриды и свободной любви. Ах да, и апельсинов, куда же без них?
— Прогуляемся? — без особой охоты предложил он. — Досмотрим достопримечательности, съедим… что тут полагается есть туристам? Вроде, стало не так жарко.
— О, да, — расстегивая пуговки на манжетах, фыркнул Драко. — Было сорок, теперь — тридцать пять. Нет, спасибо. Мой кругозор достаточно расширился и после утренней экскурсии.
Маркус подумал, повернулся и кивнул на огромную кровать:
— Тогда — потрахаемся?
«Флинт!» — взвыла Панси. Малфой негромко рассмеялся:
— И энтузиазма в голосе еще меньше… Нет, спасибо, — повторил он. — И уже почти восемь, скоро ужин.
Марк пожал плечами и поставил пустой стакан. Отказ даже не царапнул — они никогда не царапали. Да, в постели с Малфоем получалось неплохо, но вот именно, что неплохо. Не проскакивало между ними какой-то волшебной искры и не звенело напряжение дрожащими струнами, не срывало друг от друга крыши и не тащило на седьмое небо, чтобы там разодрать на атомы… Необременительный и приятный секс, дающий телу и мозгам столь нужную разрядку — но не больше. Ни обязательств, ни обид. Флинта, однако, всё вполне устраивало, искать же бурление страстей и взрывы эмоций где-то на стороне было откровенно лень. И, глядя на отстраненно-холодного Драко, Маркус иногда думал, что и тому — лень тоже.
— По-моему, ты зря теряешь время, — вдруг сказал Малфой. — Ты не смог уломать девчонку и думаешь, что этот фокус пройдет с де ла Фуэнте?
— Думаю, нет, — откровенный ответ сорвался раньше, чем Флинт успел прикусить язык, и мозги тут же затопило волной чужого смятения. —Но пытаться — буду.
— Пытайся, — Драко снял рубашку, бросил ее на кровать и полез в гардероб за свежей. — И все-таки твои мотивы мне непонятны, Марк. Столько усилий и столько нервов, чтобы раздобыть книгу, которой ты все равно не сможешь воспользоваться? Паркинсоны, если ты забыл, оберегали родовые тайны с особым трепетом.
«Конечно, оберегали, — огрызнулась Панси. — Мы ведь дружили с Малфоями!»
— Не забыл, — отворачиваясь, процедил Марк. Драко затронул самое больное – то, о чем Флинт пока даже думать не хотел, иначе крохи уверенности сдувало, как песчинки на ветру… — Не суйся в мои дела. Кажется, ты хотел сменить обстановку и развеять здесь свою аристократическую скуку? Вот этим и займись. А мне не мешай, Драко, договорились?
— Я бы тебе даже помог, — помолчав, тихо отозвался Малфой, — если бы знал — в чём.
Флинт не ответил.
***
Ужинали снова втроем, видимо, дела на погибающих виноградниках задерживали сеньора де ла Фуэнте и задерживали основательно. И, пока Драко развлекал хозяйку светским трёпом, без аппетита жевавшего Флинта развлекала Панси — она, к сожалению, оказалась сведуща в местной кухне, и каждый проглоченный деликатес сопровождался подробными комментариями. Маркус ей не мешал. Во-первых, не мог, а во-вторых, слушать Малфоя было еще тоскливее.
Он как раз выскребал из креманки остатки молочного пудинга, когда атмосфера за столом неуловимо поменялась. Паркинсон умолкла на полуслове, и в наступившей вдруг тишине — и в голове, и в прохладном зале — позвякивание ложечки о стеклянные стенки прозвучало как-то совсем уж неловко. Драко спрятал улыбку и отвернулся, а Флинт поднял глаза, напоролся на задумчивый взгляд сеньориты и сразу же подобрался:
— Что?
— Вы ведь не играете в парчис, Марк? — случайную резкость Крус или не заметила, или предпочла не услышать. — Или всё же играете?
Вроде бы они только что обсуждали очередную свадьбу герцогини Альба... Маркус насторожился — и внезапный вопрос показался ни к месту, и странное слово было незнакомым. Но, кроме этого, вдруг появилось противное чувство филигранно расставленной ловушки, а такие ощущения — спасибо выучке Лорда — Флинт игнорировать не привык.
«Кажется, это настольная игра, — помедлив, сказала Панси. — Но я не знаю правил, и… мне не нравится ее лицо, Флинт».
И в кои-то веки Марк был с ней согласен — уродливые африканские маски, во множестве развешанные по стенам, казались сейчас более живыми, чем хорошенькое личико Крус. Ввязываться в игры с этим странным существом? Он еще не настолько выжил из ума.
— Нет, не играю, — он откинулся на мягкую спинку и прищурился. — Мне жаль, сеньорита.
— А вы, мистер Малфой?
Драко в ответ молча развел руками.
— О, — Крус вздохнула, — действительно жаль. Отец задерживается, а вечер только начинается, и дорогих гостей надо развлекать. Тогда, может, нарды? И кальян?
Дорогих — и незваных — гостей. Сеньорита смотрела невинно, Малфой по-прежнему отмалчивался, а ощущение, что его мастерски затягивают в коварную западню, усиливалось с каждой секундой. Флинт разозлился. Тем более что в нарды он как раз таки играл и не без оснований считал, что играет на уровне.
— Гм. Ну, если ставка меня заинтересует… — Паркинсон взволнованно задышала, а Маркус, покрутив в пальцах злосчастную ложечку, с ухмылкой закончил: — То почему бы и нет?
Крус, глядя на него засиявшими вдруг глазами, покачала головой:
— Марк, поставить на кон то, что вы так стремитесь получить, я, увы, не могу. Но, — вкрадчиво добавила она, — возможно, вы соблазнитесь другой ставкой? Не менее… любопытной?
«Марк… — предостерегающе начала Панси, — не…»
— Нет, — твердо ответил Флинт. — Не соблазнюсь.
— И все-таки пойдемте, — Крус, посмеиваясь, промокнула губы салфеткой. — Вы должны это увидеть. Я настаиваю, Марк.
На ожившем лице не было ни грана сомнения, что он может не подчиниться. Маркус скрипнул зубами, бросил на стол ложечку и, провожаемый пристальным взглядом Драко, поднялся следом. Ну, если хозяйка настаивает…
***
Со стороны вилла де ла Фуэнте смотрелась эффектным, но все-таки новоделом, отстроенным с претензией на раннюю готику. На этажах залы и спальни были обставлены без особой роскоши, но со вкусом и вполне современно – Маркус в таком не разбирался, но скупая похвала интерьера в устах Малфоя говорила о многом. Здесь же, в подвале, камни фундамента выглядели так, будто застали еще изгнание мавров с этих берегов. Мрачный коридор вёл все дальше и, кажется, глубже под землю; редкие тусклые лампочки и решетки, за которыми шевелились неясные тени, наводили на мысли о средневековых казематах, и Маркус невольно ускорил шаг, стараясь не терять из вида плывущую впереди Крус.
«Она бросит нас здесь на верную смерть, а сама вернется наверх, изнасилует Драко и сожрет его живьем, — замогильным голосом предрекла Паркинсон. — Марк, ты хоть дорогу запоминаешь?»
Флинт против воли улыбнулся — разыгравшееся воображение только что подкинуло ему такую же трэшевую картинку. Нет, понятно, что в подвалах семейства виноделов будут храниться дубовые бочки, а не обглоданные крысами кости и не замурованные в стенах скелеты, но… Но когда Крус остановилась напротив очередного каменного мешка, никаких бочек за ржавыми прутьями не было и в помине.
Маркус встал рядом и прищурился, но единственное, что смог разглядеть в полутьме — это лежанку у дальней стены и на ней что-то, похожее на скрюченное тело. Крус ободряюще улыбнулась, засветила Люмос, и Флинт перестал дышать — это «что-то» на самом деле было скрюченным телом. Причем, судя по очертаниям, мужским.
«Гм», — высказалась Панси и, к счастью, замолчала. Маркус тоже молчал – его нехорошие предчувствия оправдывались буквально на глазах. А он-то до последнего надеялся, что его станут соблазнять выдержанным вином…
— Что скажете, мистер Флинт? Передумали?
— Нет, не передумал, сеньорита, — Марк взглянул на нее и тут же об этом пожалел — казалось, еще пара секунд, и кровожадную улыбочку Крус украсят вылезшие из-под губы клыки. — Я такое не ем.
— Ну, что вы! — засмеялась она. — Оно живое, только слегка оглушенное. Мне пришлось — для его же пользы.
— Значит, оно еще и буйное… — но шестое чувство подсказывало, что обратить этот абсурд в шутку вряд ли получится, поэтому Флинт сделал шаг назад и решительно закончил: — Тогда — тем более нет.
— Что ж, — сеньорита, однако, не выглядела разочарованной, скорее, наоборот, – не повезло ему... Это мой должник, мистер Флинт. Кстати, ваш соотечественник. Не захотел расплачиваться, пытался сбежать… И, если мне не удастся избавиться от него по-хорошему, то придется… лишить его одной из рук. Увы, наши законы даже за такую мелочь наказывают слишком сурово.
«А я предупреждала… — шепнула Панси, пока Марк ловил ртом спертый воздух и силился вспомнить другие слова, кроме матерных, — а ты…»
— По-хорошему — это поставить его на кон? — в конце концов, выдавил Флинт.
— Или использовать еще как-то с выгодой для себя, — с очаровательным цинизмом подхватила Крус. — Но, наверное, уже не получится. Вы, Марк, третий, кто отказывается играть на него.
«Она тебе никого не напоминает? — помолчав, спросила Паркинсон. — Сука!»
Маркус напряженно думал. С одной стороны, ему не было никакого дела до идиота, по дурости связавшегося с этой сумасшедшей, пусть он хоть трижды англичанин. С другой — вместо того, чтобы шагать сейчас к выходу, к Малфою и недопитому хересу, он всё еще торчал возле проклятой решетки и, как завороженный, пялился на подрагивающие от холода лопатки. Собственная спина внезапно покрылась липкой испариной.
— О, вспомнила! Где-то неподалеку отец хранит коллекционные вина… — Люмос, мигнув, погас, и оказавшийся в полумраке Флинт вздрогнул, когда возле самого уха раздалось язвительное: — Может, тогда сыграем на бутылку? Идемте наверх, мистер Флинт, — вдруг совсем другим тоном добавила Крус, словно потеряв к происходящему всякий интерес. — Я замерзла.
— Он тоже замерз, — не двигаясь с места и начиная ненавидеть себя за непонятную слабость, выплюнул Маркус. — Дайте хоть рассмотреть вашу ставку как следует, сеньорита.
Она помедлила и опять подняла палочку:
— Вы ведь не заинтересованы. Сострадание к ближнему, Марк? Не думала, что вам знакома эта слабость. Впрочем, смотрите. Можете даже поговорить с ним... Я вас оставлю. Надеюсь, на обратном пути не заблудитесь.
Флинт отрывисто кивнул, мало вникая в смысл сказанного. Крус прошептала заклинание, одарила его напоследок двусмысленной улыбкой и растаяла в тенях. Паркинсон душераздирающе вздохнула. Тело на лежанке скрючилось еще сильнее, вздрогнуло и вдруг, подскочив, село, едва не свалившись на каменный пол.
«Ого! — сказала Панси. — Знакомое лицо, Флинт. Где бы вы еще встретились?»
Марк, вцепившись в прутья, ее не слышал. Он бы не услышал, начни вокруг рушиться стены — сердце, пропустив удар, забухало так, что этот грохот остался единственным звуком во вселенной. Значит, ему не показалось, и это не его воспаленное воображение сыграло злую шутку. Вовсе не вихры на стриженном затылке были такими, как у Ола, не острое плечо и не изгиб позвоночника напоминали вудовские — это и был сам Вуд. Собственной драной пикси персоной. В каменном мешке, в чужой стране, в подвале де ла Фуэнте, и практически — уже без одной руки. Вуд молча таращился в ответ и, кажется, верил собственным глазам еще меньше, чем Марк. Флинт с трудом разжал пальцы, машинально вытер взмокшие ладони о бока и, все еще не доверяя голосу, поманил его к себе.
Реакция была предсказуемой.
— Ты еще посвисти мне, Флинт, — мигом приходя в себя, огрызнулся Оливер. — И какого драккла ты здесь делаешь — следишь за мной?
«Нет, точно Вуд! — с восхищением фыркнула Панси. — А я чуть было не решила, что у меня глюки. Знаешь, я, пожалуй, тоже пойду. А вы, мальчики, общайтесь».
Ощущение чужого присутствия в голове исчезло. Ноги вдруг сделались ватными, и Маркус, выдохнув сквозь зубы, съехал по сырой стене прямо на пол и сумрачно уставился на сцепленные в замок пальцы. Разговор с Вудом, который наверняка и не представлял, в какое вляпался дерьмо, обещал быть крайне непростым. Как, впрочем, и все их разговоры во все времена.
***
И как же он, Мерлин, оказался прав.
— Ладно, — Оливер с независимым видом скрестил руки на груди, — я тебя слушаю.
— Ол, — Маркус, отвлекая себя, вынул из чехла палочку, провел по гладкой рукояти и попробовал пальцем острый кончик, — слушаю тебя я. Из нас двоих не меня взяли за яйца, и не я сижу в чужом подвале, как гребанный узник, поэтому… Не хочешь внести ясность в эту пикантную ситуацию?
Утверждение насчет яиц было, конечно, сомнительным, но Вуду об этом знать пока не стоило.
— Ты сидишь в том же подвале, что и я, — с железной логикой парировал Оливер. — В месте, где тебя вообще быть не должно. О чем я, по-твоему, должен думать?
Соблазн побиться затылком о стену был велик, но Марк каким-то чудом сдержался.
— Конечно, только о том, что я тебя по-прежнему преследую, — желчно процедил он. — Все еще мнишь себя центром вселенной? Да ты мне уже сто лет как нахер не упал, Вудди. А сейчас, твоими-то проблемами — тем более.
Оливер вдруг сдулся, зябко повел плечами и, бросив на него хмурый взгляд, отвернулся.
— Нет у меня никаких проблем, — буркнул он. — Это всё — глупое недоразумение.
— Ага, нет, — Флинт издал желчный смешок. — Девка сказала, что ты ей задолжал и собрался свалить, не выплатив долг. Так?
Гордое молчание вместо ответа можно было расценить как угодно. Маркус расценил правильно и вздохнул:
— Ол, здесь, представь, свои законы. За такое по головке не гладят, а поблизости нет всесильного Поттера, который по первому зову ринется прикрывать твой зад. И на что, блядь, сидя там, ты рассчитываешь?
— На твое чудесное появление я точно не рассчитывал, — Вуд вскочил, нервно прошелся по камере, и Маркус вдруг завис, с жадностью прикипев взглядом к босым грязным ступням. — И помощь твоя мне не нужна. Ну, и что она со мной сделает? Не станет же вечно держать меня здесь? В конце концов, в этом чертовом городе тоже есть Аврорат, и я… И ты…
— Значит, все-таки я? — оторваться от трогательно выступающих косточек было трудно, но Флинт как-то справился и нехотя поднял глаза. — Только зачем далеко ходить? Вуд, ты, что, даже не в курсе, в чьем подвале прохлаждаешься? Исмаил де ла Фуэнте — комендант Севильи, а ты пытался кинуть его дочь, у которой, кстати, не все в порядке с головой. Конечно, никто и не станет держать тебя здесь, тебе просто отрежут руку и отпустят на все четыре стороны. И будут, как ни печально, в своем праве.
— Что?! — Вуд, побледнев, метнулся к нему. — Какую руку, что ты несешь?! Я всего-навсего проиграл ей блядский спор, Флинт!
— Значит, долг чести? Еще лучше, Вудди.
— Ты… ты не понимаешь!..
— Не понимаю, — согласился Марк. — А ты не хочешь меня просветить.
Оливер длинно выдохнул и тоже сполз вниз, вжимаясь спиной в ржавые прутья. Флинт несколько секунд смотрел на растянутый ворот футболки, на беззащитную шею и аккуратные покрасневшие уши, поэтому момент, когда Вуд начал говорить, был слегка упущен.
— … в общем, Патрик…
— Патрик? — Это имя пинком выкинуло в действительность, и звон в голове волшебным образом прекратился. — Какой Патрик? А, тот самый юноша из благополучной семьи, с домом в Солсбери и работой в библиотеке Аврората?
Спина Вуда вздрогнула и напряглась.
— Да, тот, — после паузы процедил Оливер.
— Гм… — Маркус почесал палочкой переносицу. — Припоминаю. Надежный, ответственный и порядочный человек, которому вонючий тролль и бывший Пожиратель и в подметки не годится. Ну, и что там с Патриком?
— Он… — кулаки Вуда непроизвольно сжались, и Марк усмехнулся про себя. — Он кое-что… из книгохранилища… в общем… продал.
Флинт, не выдержав, рассмеялся — что-то в таком духе от скользкого проныры, коим, собственно, и являлся однажды встреченный им вудовский возлюбленный, и следовало ожидать. Теперь осталось выяснить… впрочем, зная Оливера, можно ничего не выяснять — картина и так вырисовывалась предельно ясная.
— Имея на то, конечно, веские причины? — доброжелательно помог он, видя, что Вуд опять замкнулся в своем — в их с Патриком, блядь! — позоре.
— Разумеется, — Вуд мазнул по нему злым взглядом и снова отвернулся. — Мы съехаться собирались, и ему… не хватило, чтобы внести свою долю.
— Прекрасное объяснение, — кивнув, прокомментировал Маркус. Вуд, само собой, скушал этот красиво поданный бред и не поперхнулся. — Дерзко, но умиляет, считай, что скупую слезу ты из меня выжал. А теперь давай ближе к сути, Ол.
Вуд помялся, вздохнул и дал. Как Марк и думал, увязать нечистого на руку Патрика и подвал в Севилье оказалось легче легкого. Когда дело запахло жареным — а запахло оно довольно быстро, потому что, по закону подлости, проданный фолиант вдруг срочно понадобился Поттеру, — запаниковавший библиотекарь бросился за помощью к любовнику. А Вуд, вместо того, чтобы пойти к Гарри с повинной, решил уладить проблему сам. Выяснил, что книга через подставное лицо ушла в знойную Андалусию, явился к де ла Фуэнте и, на беду, нарвался на Крус. И в ответ на свою просьбу получил встречное интересное предложение — не выкупить фолиант, а сыграть на него. Флинт слушал, закрыв лицо ладонью.
— Ол, — тяжело сказал он, когда Вуд выдохся и замолчал, — я всё понимаю, ты — благородный гриффиндорец, рыцарь и весь в белом. Но ты, блядь, что, не смотрел ей в глаза? Девка откровенно не в себе, тут и к лекарю ходить не надо. Как у тебя только хватило ума связаться с ней? И я даже не спрашиваю, как у тебя ума хватило играть на спор во что-то, кроме квиддича…
— Так мы… в квиддич и играли, — убитым голосом признался Оливер, и Флинт от неожиданности выронил палочку. — На три пропущенных квоффла…
— За сколько?!
— За двадцать минут, — выдавил вконец раздавленный Вуд, и Маркуса согнуло пополам от хохота.
— Девчонка за двадцать минут трижды вскрыла твои кольца? —вытирая выступившие слезы, просипел он. — Мерлин, Вудди, тогда я тебя понимаю... А что поставил ты?
— В том и дело, что какую-то херню! — Оливер дернул плечом и нахохлился. — То ли в театр ее сводить, то ли — на выставку… Но я так психанул после третьего квоффла, что мне уже было не до театра. Не сдержался. Ну, и… вот.
— Да, — слегка успокоившись, протянул Флинт, — действительно, не повезло тебе. Так вляпаться на ровном месте. Но ты не переживай, Ол, тебе наверняка засчитают и попытку. Твой Патрик будет любить тебя и безрукого — когда лет через пять выйдет из Азкабана, куда его Поттер с удовольствием…
— Да пошел ты! — вскакивая, вдруг рявкнул Вуд, и Маркус, взглянув на его потемневшее лицо, резко замолчал. — Ты сам когда-нибудь хоть пальцем шевелил ради другого человека? Блядь, да о чем я спрашиваю — ты знать не знаешь, как это — заботиться о своих близких, оберегать их, защищать! Таким эгоистичным мудакам, как ты, похуй на всех, кроме себя! Вали отсюда, Флинт, я лучше останусь без руки, чем стану просить тебя о помощи! Ты слышал?! Чего расселся, встал и съебал из моей жизни!
Маркус молча вскочил и пошел прочь, мало что видя перед собой. Руки тряслись, палочку в чехол удалось засунуть только с четвертого раза, а круги перед глазами перестали бесноваться, лишь когда промозглую тишину подземелья сменили духота сада и громкий треск цикад. В груди давило, проталкивать в себя липкий воздух, ничуть не посвежевший к ночи, получалось с трудом. Дверь за спиной закрылась, и Флинт привалился к ней, слепо вглядываясь в темноту и стараясь унять заходящееся в рваном ритме сердце.
«Марк, — вдруг позвала Панси, — не обращай внимания. То, что сказал Вуд — неправда. Ты…»
— Паркинсон, — еле разлепив губы, выдавил он; в мозгах понемногу прояснялось, и над золой всех сгоревших эмоций взвилась холодная, спокойная ярость. — Рот закрой. И чтобы я сегодня тебя больше не слышал, поняла?
В гостиной уже пахло кофе. Крус, не доверяя это дело сновавшим вокруг эльфам, сама заправляла многоярусный кальян, а Малфой, держа наготове плошку с алеющими углями, о чем-то негромко рассказывал. Маркус уселся напротив, мельком взглянул на ловкие, в красных потеках, пальцы, разбирающие табак, и отрывисто бросил:
— Давайте доску, сеньорита. Играем.
Пальцы замерли, потом опять ожили — Крус стряхнула с них остатки табачных листов и, откинувшись на спинку, с удовольствием протянула:
— О… Но, в таком случае, я и от вас жду соответствующую ставку, мистер Флинт. Вашего, — она послала замершему Драко нежную улыбку, — любовника.
— Согласен.
Кажется, он выцедил это раньше, чем она закончила говорить. Малфой промолчал, только вздернул бровь, но плошка в его руке все-таки дрогнула, и угольки затрещали, разбрасывая вокруг целый сноп искр. Крус, хлопнув в ладоши, ликующе рассмеялась, а Драко, перестав буравить взглядом их обоих, наклонился и тихо спросил:
— Что там? Внизу?
— Вуд, — после паузы ответил Марк и наконец-то посмотрел на него, догадываясь, что Малфой не увидит в его глазах ни толики раскаяния и ни капли сожаления. Но Драко, очевидно, сожаление и не искал, зато нашел что-то другое, и его губы тронула легкая улыбка:
— А, понятно. Вуд — это серьезно. Как думаешь, наши… гм… отношения можно считать завершенными?
— Извини.
— Неискренне извиняешься, — Малфой снова покосился на сеньориту, которой эльф протягивал белоснежную салфетку, и задумчиво закончил: — Сука ты, Марк, но играй, что теперь делать. И болеть я всё же буду за тебя. Желаю удачи.
Флинт молча кивнул. Домовик тем временем убрал чашки и раскрыл на столе игральную доску — на удивление, простую, без всяких изысков, а Крус закончила раскуривать кальян. В слабеющий запах кофе тут же вплелся мягкий аромат яблок и ванили. Маркус на секунду завис, потом подгреб к себе горку черных фишек и, не удержавшись, подкинул на ладони кости. Вроде бы, самые обычные…
— Длинные? Короткие?
— Вы — гость, — щурясь, мурлыкнула Крус. — Выбирайте.
— Тогда — длинные.
Первый ход выпал ему. Флинт мотнул головой, отказываясь от протянутой трубки, неслышно вздохнул и полностью ушел в игру.
***
Последняя черная фишка встала на бортик.
— Марс, сеньорита.
— А марс — это хорошо? — напряженно вглядываясь в доску, уточнил Драко. — Не молчите, я, если помните, сторона заинтересованная.
— Вы бы не остались в накладе в любом случае, — кольцо дыма, выпущенное Крус, уже было совсем бледным; она снова посмотрела на поле, где красовались одни белые кругляши и с улыбкой добавила: — Это значит, что Марк выиграл, мистер Малфой. Безоговорочно. А теперь вы скажите мне, как заинтересованное лицо — это хорошо или плохо?
Маркус наконец-то выдохнул и бросил бесполезные кости. В голове противно звенело.
— Я скажу… — хмыкнул Драко, — что мне понадобится новая спальня, сеньорита. Не сочтите за дерзость.
— Понимаю, — она легко рассмеялась. — Конечно. О, уже полночь… Спасибо за чудесный вечер, господа. И — спасибо за игру, Марк. Вы меня… развлекли.
— Не сомневаюсь, — Флинт постарался улыбнуться. — Вы меня — тоже.
Но главным клоуном вечера сделали, конечно, его самого. Со всеми его рефлексами и эмоциями, которые наверняка фонили так, что их не почуял бы только безносый. Сеньорита, мало того, что отлично провела время, так еще и вдоволь напитала свою темную вампирскую сущность. Охуеть развлечение. Проклятый Вуд…
Сейчас, когда схлынул адреналиновый вал, Маркус с радостью переиграл бы всё заново — с того момента, как они с Малфоем активировали портключ. И ни за что бы не повелся на провокацию. Но — увы. К выигрышам, проигрышам и самому процессу игры в этом доме явно было серьезное и трепетное отношение.
— Идемте, мистер Малфой, — насмешливо позвала Крус, — поищем вам свободную комнату. Спокойной ночи, Марк. Надеюсь, утром отец все-таки появится, и… вам повезет с ним так же, как со мной. Ваш приз скоро приведут.
— Драко, — Флинт опомнился и схватил за руку начавшего, было, подниматься Малфоя. — Я…
— Ты не сожалеешь, — Драко похлопал его по плечу. — Как и я. Все хорошо, Марк.
«Ау, — подала голос Паркинсон, — теперь можно говорить? Завтра уже наступило, Флинт».
***
Вуд был страшной тайной, больной темой и занозой в заднице уже так давно, что Маркус и сам не помнил, когда это всё началось. Но мечты о заносчивом гриффере так мечтами и остались — Оливер его или игнорировал, или с завидным постоянством посылал. А так как Флинт себя и свою гордость тоже не на помойке нашел, он прекратил бесполезные подкаты всего-то после пятого посыла. Или после восьмого? Оставил Вуда в покое, с легкостью выкинул из головы и переключился на более сговорчивых кандидатов. Только вот иррациональное чувство собственности и странная грызущая тоска, возникавшие, стоило Олу мелькнуть на горизонте, слабеть с годами почему-то не желали. Вуд из категории заноз был перенесен в категорию постыдных слабостей, и эта слабость вытравливалась из сердца и мозгов всеми мыслимыми и немыслимыми способами. Увы, практически без эффекта.
Но с тех пор, как в голове обосновалась Паркинсон, бороться с собой стало гораздо проще. Панси стоило лишь обронить невинным тоном: «Снова собрался на квиддич, Марк?», или многозначительно хмыкнуть, или выразительно промолчать, как Флинт тут же брал себя в руки. И рецепт «с глаз долой», на удивление, работал. Светлый образ Вуда постепенно выцвел, тоска притупилась, случайные встречи — и те почти не трогали. А вот заводить новые знакомства, наоборот, получалось всё легче, потом появился Малфой, и до сегодняшнего дня Марк был твердо уверен, что ларчик под названием «Оливер» запечатан, забит для верности гвоздями и задвинут в самый дальний угол родного подсознания.
И, оказывается, хватило всего-то каприза чокнутой сеньориты, чтобы от его наивных убеждений не осталось даже следа. Маркус смотрел, как молчаливые слуги усаживают на кровать оглушенного, двигающегося, как марионетка, Вуда, и всерьез раздумывал, не потребовать ли бонусом к выигрышу еще и бутылку чего покрепче.
***
Но идея напиться до синих пикси пропала так же быстро, как и появилась. На самом деле, к чему все усложнять? Предаваться рефлексии и грызть локти он прекрасно сможет и утром, ну а сейчас… Вуд в его полном распоряжении — о, о таком шансе Маркус уже и не мечтал. И упускать его точно не собирался. Поэтому Флинт перестал заморачиваться, достал палочку и, сосредоточившись, начал методично распутывать клубок из заклятий, в которые заботливая хозяйка упаковала его подарок.
«Я бы на твоем месте оставила Силенцио, — задумчиво сказала до сих пор молчавшая Паркинсон. — Он же психованный, сейчас вопить будет на весь дом...»
— А я бы на твоем месте... — Марк снял очередную «вуаль» и перевел дух, — минут через пять отвернулся бы, Панс. Или очень крепко зажмурился.
Флинта, кстати, никогда не интересовало, что делает Паркинсон в самые интимные моменты его жизни — накрывается ангельским крылом, прячет голову в песок, или, действительно, тактично отворачивается. Главное, что она не лезла с ценными советами, а он не чувствовал, будто в его постели есть кто-то третий. Ну, или четвертый. И этого ему вполне хватало.
«Думаешь, стану подсматривать? — оскорбилась она. — Хотя, ты и Вуд… Ты и — наконец-то — Вуд… Зрелище должно быть увлекательным».
— Дорогая, исчезни, — теряя терпение, процедил Марк. — Зрелище будет не для хороших девочек. А остальное — дофантазируешь.
Паркинсон издала странный звук — то ли хихикнула, то ли томно вздохнула, — и в голове воцарилась блаженная тишина. Флинт набросил на запястья и лодыжки Ола пару невидимых веревок, оставил-таки Силенцио и коротким взмахом убрал всё остальное.
Получив возможность хоть как-то шевелиться, Вуд заерзал, замычал и взглядом пообещал Марку долгую и неприятную смерть. Флинт не проникся.
— Значит, так, Вудди, — садясь напротив и поигрывая палочкой, начал он, — есть две новости, причем, обе хорошие. Хорошая для тебя — утром ты будешь абсолютно свободен. И от всех долгов с последствиями, и от моего общества заодно. Отправишься на все четыре стороны, хоть прямиком в Азкабан к своему драгоценному Патрику. Хорошая для меня… — Оливер прищурился, перестав дергаться, и Маркус, глядя ему в глаза, неприятно усмехнулся: — Да, ты прав, ключевое слово здесь — «утром». И я сейчас уберу Силенцио, если ты обещаешь не орать.
Дождавшись отрывистого кивка, он отменил заклинание. Ол потряс головой, облизнул пересохшие губы и почти спокойным тоном спросил:
— И что же ты обменял на мой долг, Флинт?
— Ничего, — Марк пожал плечами. — Я тебя выиграл. Сеньорита, если помнишь, большая поклонница азартных игр. Можешь не благодарить.
— Выиграл? — вскинувшись, с возмущением выплюнул Оливер. — Вот как? Меня, значит, по-всякому макал в дерьмо, а сам в итоге наступил на те же грабли? А на кон ты тоже поставил свою руку? Или сразу свою тупую голову?
Удивительно, но Вуду походя удавалось то, что практически никогда не получалось у остальных — всего парой слов вывести Марка из себя. Флинт перестал улыбаться, встал и, подойдя к кровати, с силой выдернул из-под него покрывало. Оливер охнул и неуклюже завалился на бок.
— А на кон я поставил своего Малфоя, — наклоняясь к нему, процедил Флинт. — Еще вопросы?
— Надо же, ты и Малфой… — Вуд, морщась, извернулся и как-то умудрился снова сесть. — Однако, высокие у вас отношения. Бедный Драко. Он, наверное, был вне себя от радости, что избавится от тебя, а тут такой облом. Хотя плевал я на Малфоя. Свали, Флинт, заебал. Убери заклятие и сделай так, чтобы я до утра тебя не видел.
Маркус от неожиданности моргнул. Оливер, пыхтя, еще пару секунд пытался сбросить невидимые путы, потом поднял взгляд и хмуро буркнул:
— Ну?..
— Вудди, — ласково произнес Марк, — ты, кажется, недопонимаешь. Ты — мой гребанный приз на эту ночь, и последнее, что я собираюсь делать, так это сваливать. И нет, я тебя не заебал. Пока. Но, знаешь, я очень постараюсь это исправить.
Вуд замер, смешно приоткрыв рот. Марк, не отрываясь, смотрел — детское удивление в округлившихся глазах медленно уступало место осознанию, а следом и панике. Мерлин, неужели этот идиот и вправду думал…
– Я этого не сделаю? — с сарказмом подсказал он. — Ты этого не допустишь? Мне потом не жить, да, Ол? Патрик меня найдет и кастрирует?
Оливер молчал. На бледной шее судорожно дергался кадык, и взгляд поневоле сползал туда, и ниже, к вырезу чистой, свежей футболки. Маркус вдруг понял, что Вуд и пахнет по-другому, не так, как час назад в затхлом подвале, а почти как раньше — терпкой хвоей и какао, — и все-таки пришлось отодвинуться. Над его призом явно потрудились — выкупали, переодели, и от мыслей о том, что Ол наверняка подготовлен не только снаружи, начали позорно дрожать руки. И, видно, что-то появилось в его глазах — что-то, подсказавшее Вуду, что эта ночь будет очень и очень долгой, — потому что Оливер отшатнулся, с силой пихнул его в грудь и попытался отползти на другой край кровати.
Флинт автоматически ухватился за лодыжки, дернул Ола на себя и едва не получил пяткой в нос. А мгновение спустя чудом увернулся от летевших в ухо сжатых кулаков. В Вуда словно бес вселился. Он боролся молча, ужом извиваясь на скользких шелковых простынях, но его отчаянное сопротивление, его раскрасневшиеся щеки и упрямо искривленные губы только разжигали кровь. Вставшему члену в джинсах было уже тесно, и, когда колено Оливера впечаталось в бедро в опасной близости от ширинки, Флинт решил, что прелюдия затянулась.
Но палочка от их возни давно упала на пол, а причинять Вуду лишнюю боль почему-то не хотелось. Маркус, пропустив несколько болезненных тычков, отпрянул, потом снова бросился вперед и, придавив свою жертву всей массой к матрацу, вцепился зубами во взмокшую шею. Вуд от неожиданности взвыл, дернулся еще пару раз и затих, рвано дыша. Его сердце колотилось совсем рядом с флинтовым, и Марк, остро чувствующий каждый толчок, нехотя разжал челюсти и выдохнул прямо в алое ухо:
— Ну, Вудди… Я же все равно свое возьму… Потерпи до утра — и свободен. А от Патрика не убудет…
Оливер обмяк и зажмурился. Вроде бы, его ресницы были подозрительно мокрыми, но Флинт уже дошел до такого состояния, когда подобные мелочи становятся глубоко до фонаря.
— Ты хотел до утра меня не видеть? Это можно устроить… — рука нащупала в ворсе ковра палочку, и через секунду глаза Вуда закрывала плотная черная повязка. — Нравится, Ол? Теперь ты сможешь думать о родине и представлять, что тебя ебет близкий и любимый человек. Хотя знаешь, что? Я сейчас выебу тебя так, как твоему Патрику и не снилось…
Вуд, больше не таясь, всхлипнул. Его снова трясло, и едва ли не сильнее, чем Марка. Убрать Инкарцеро удалось лишь с третьей попытки, палочка в непослушных пальцах ходила ходуном. Флинт стащил с несопротивляющегося Оливера футболку, рванул вниз пояс штанов и, задохнувшись, замер — у Вуда стояло так же крепко, как и у него самого. Рот моментально наполнился слюной, и Маркус с трудом сглотнул. Член у чертова гриффера был идеальным.
— Правильного мальчика заводят грязные разговоры? — пальцы, будто сами собой, сомкнулись вокруг головки и потерли приоткрытую щель. — От них мальчик течет, как сучка? Как жадная ебливая сучка?
Оливер застонал, кусая губы, залился лихорадочным румянцем и попытался шире развести бедра. У Флинта потемнело в глазах. Выбритые яйца, розовый блестящий анус — Вуда, блядь, действительно подготовили. Подготовили для него. Штаны вслед за футболкой полетели на пол, Ол, залепетав что-то бессвязное, подхватил себя под колени, и открывшийся вид выбил последние мозги. Мало понимая, что делает, Маркус стиснул в ладони гладенькую мошонку, обвел рукоятью палочки сжатое кольцо мышц и, надавив, медленно протолкнул деревяшку внутрь.
Жалобный вскрик Вуда был слаще райской музыки. Палочка по смазке входила легко, и Марк бы вечно смотрел на это плавное скольжение, вдыхал пряный запах пота, которым с головы до ног покрылся Ол, и слушал его хриплые стоны. Но выдержки хватило на какую-то жалкую минуту — как будто это не он трахал Драко сегодня утром, как будто голодал тысячу лет и изголодался так, что был готов кончить, даже не прикасаясь к себе. Голова кружилась все сильнее, возбуждение пульсировало в паху, растекаясь по венам ядовитым огнем, и Маркус, обдирая костяшки о молнию, расстегнул наконец-то ширинку и сжал у основания собственный член — иначе его первый раунд закончился бы прямо сейчас.
— Марк… — Оливер действительно позвал его по имени, или просто послышалось то, что очень хотелось услышать? — Блядь, Флинт… Хватит…
— Хватит? — палочка выскользнула с пошлым звуком, и Марк, растягивая какое-то извращенное удовольствие и дразня больше себя, чем Вуда, мазнул головкой рядом с покрасневшим входом. — Хочешь мой член? Попросишь его, Ол? Попроси…
Вуд захныкал и вдруг дернулся вперед. Отпрянуть Марк не успел. Головка слегка раздвинула податливые мышцы, и сладость этого намека на соитие оказалась такой мучительной, что Флинт едва не взвыл. И все — играть, наказывать, изводить себя и Ола сил уже не было, воли не хватило даже на то, чтобы просто отстраниться. Маркус, выдохнув, вцепился во влажные бедра, рывком насадил Вуда на себя и все-таки застонал — теперь от облегчения.
Оливер как будто был выточен четко под него — такого идеального совпадения у Флинта не случалось никогда и ни с кем. И этого стоили все пережитые в прошлом унижения, все оскорбительные отказы и весь холодный игнор. И каждая секунда ожидания тоже этого стоила.
— Держись крепче, — укладываясь на дрожащее тело, сорвано прошептал он. — Обними, Ол… Обними меня…
Вуд тут же ухватился за плечи, скрестил на пояснице ноги. Искусанные губы приоткрылись, словно в предвкушении поцелуя, и Марк, с жадностью впившись в них, сдался окончательно.
***
Опомнился Маркус на полу. Вопли распластанного под боком Вуда все еще звенели, и даже не в голове, восхитительно пустой и легкой, а где-то в груди, под самым сердцем. Чуть отдышавшись, Флинт первым делом нащупал палочку и превратил сбитый ком мерзкого шелка в обычный хлопок. Чтобы он еще когда-нибудь трахался на шелковых простынях! Рядом завозился Оливер, сел, пошатываясь, и окинул спальню бессмысленным взглядом. Марк попытался вспомнить, в какой момент успел сорвать с него повязку, но так и не вспомнил.
Зато отчетливо вспомнил, как хотелось, чтобы Вуд видел того, под кем кончает.
— Дай воды, — неразборчиво просипел Оливер.
Маркус наколдовал полный стакан. Вуд выхлебал воду в три глотка, кое-как заполз на кровать и рухнул поперек матраца выжатой тушкой. На бледной коже бедер, на боках и заднице наливались живописные синяки.
— Тебя почистить? — Флинт, не удержавшись, протянул руку и обвел контуры самого безобразного из них. — Или в ванную пойдешь? Ол?..
Ответом было тихое посапывание. Марк пару минут бездумно пялился на подрагивающие ресницы, потом наконец-то стащил заляпанную их спермой одежду, буркнул «Нокс» и упал около Вуда. Разгоряченную кожу облизывал прохладный ветерок, и в воцарившейся благостной тишине было слышно, как громко трещат в саду цикады.
Вырубило Флинта, стоило лишь закрыть глаза.
***
В саду еще слышались крики — пленных добивали, Лорд не нуждался в предателях, — но здесь, в кабинете, было тихо, лишь мерно тикали часы на каминной полке. Сам Том сидел в хозяйском кресле, устроив ноги на пуфике, и неторопливо листал какой-то фолиант. Свет плавающего рядом светильника бросал мягкие отсветы на покрытые пятнами страницы и делал профиль Лорда похожим на мраморный горельеф.
Идиллическую картину слегка портило тело, распростертое возле кресла. Видны были только мощные плечи и кудрявая голова, вокруг которой успела натечь лужа крови, всё остальное скрывали тени, но Марку, чтобы опознать Паркинсона, хватило одного взгляда. Он сглотнул и быстро отвел глаза.
— Удивительно, насколько нежны и недолговечны эти ваши родовые заклятия, – опуская книгу, вдруг произнес Лорд. — Достаточно убить хозяина, и никакая тайна его рода не устоит перед его же свежей кровью. Всё гениальное просто и в чем-то даже банально… Надо только крови побольше. Ты знал об этом, Маркус?
Пронзительный вопль какой-то несчастной жертвы раздался под самым окном, Марк вздрогнул от неожиданности и мотнул головой. Лорд смерил его изучающим взглядом, хмыкнул и перевернул страницу.
— Ты помнишь, что я всегда внушал вам, молодым? — со вздохом спросил он. Вопрос риторическим явно не был, поэтому Флинт, сглотнув, ответил:
— Не предавать и не попадаться.
— Именно. Но у тебя хватило глупости совершить и то, и другое.
— Я не… — начал Марк, но Лорд небрежно махнул рукой, и темнота за его спиной дрогнула, впуская в круг света Яксли и дрожащую, окровавленную Панси. Все еще живую. Пока — живую. Марк покачнулся и на секунду закрыл глаза.
— Кто-то вывел мисс Паркинсон из подвала, — с укором сказал ему Лорд. — Еще мгновение, и она успела бы аппарировать, но наш верный Яксли оказался начеку. А теперь скажи мне, Маркус Флинт, кем является тот, кто помогает клятвоотступникам? Разве не таким же предателем, как и они?
Панси не плакала и на тело отца не смотрела; она смотрела на Марка, сухими, темными глазами, и в ее взгляде отчетливо читалось безмерное, невыносимое сожаление. Флинт выдавил в ответ улыбку, и из разбитых губ по подбородку опять побежали теплые струйки.
— Впрочем, верность друзьям тоже заслуживает уважения, даже если она идет вразрез с верностью делу, — Лорд, закрыв фолиант, поднялся, подошел к шкафу и аккуратно задвинул книгу в пустой проем между томами. — Поэтому, мисс Паркинсон, Маркус сегодня не умрет… Я провел несколько очень поучительных минут, — добавил он, кивая на полки. — Ваш родовой ритуал чрезвычайно интересен, юная леди. Признаюсь, я о таком и не слышал, но попробовать… Попробовать теперь, конечно, хочется.
Панси оскалилась и, дернувшись, захрипела — пальцы Яксли тут же стиснули горло. Лорд покачал головой, улыбнулся и вскользь, пачкая ладонь алым, провел по ее щеке.
— Поэтому мы попытаемся — мы втроем. Увы, процент неудачи заложен в каждый эксперимент. Что делать, мисс Паркинсон, статистика в некоторых случаях — штука неприятная, а чужие родовые заклинания — материя очень тонкая. Но я, знаете ли, считаюсь сильным магом, а мистер Флинт выглядит достаточно крепким. И это внушает определенный оптимизм. Что же касается вас, моя дорогая… Кажется, одно из задействованных в ритуале лиц должно находиться на пороге смерти? Яксли, будь любезен, поставь мисс Паркинсон на этот порог.
Марк рванулся вперед, но невидимые путы держали крепко. Лорд, шепча заклятие, поднял палочку, и последнее, что увидел Флинт — это розовая пена на губах у Панси. А потом мир поглотила ослепительная бирюзовая вспышка.
Кажется, он кричал.
***
В себя привела пощечина. Флинт рывком сел и, задыхаясь, слепо зашарил по сбитой постели. Пальцы натолкнулись на чье-то теплое запястье, сжали его, и дышать сразу стало легче.
— Прости, — раздался в темноте тихий голос. — Тебе, наверное, снилось что-то, ты орал, и мне пришлось…
— Нормально все, — Маркус помотал головой, стряхивая остатки кошмара, выпустил руку Оливера и, подняв простыню, вытер мокрый лоб и покрытую испариной грудь. — Бывает иногда.
— И у меня бывает, — просто сказал Вуд. — До сих пор.
Маркус кивнул и посчитал тему закрытой. А о том, что «бывает иногда» в данном конкретном случае означает «повторяется довольно часто и достало так, что хоть вой», Вуду и знать не надо.
Сквознячок парусом надул занавеску. За окном по-прежнему трещала цикадами, шелестела листьями и одуряюще благоухала теплая южная ночь. До рассвета, по внутреннему хронометру Марка, оставалось часа полтора; но сон как рукой сняло, зато очень хотелось курить, хотя от этой своей привычки — в отличие от сострадания к ближним — Флинт вроде бы благополучно избавился. Оливер за спиной затих и с разговорами больше не лез. Но от пристального взгляда по позвоночнику как будто водили перышком, и Маркус, вполголоса выругавшись, поднялся.
Плитка приятно холодила ноги; фонари в саду не горели, а вдалеке, переливаясь огнями и отражаясь, как в зеркале, в глади неподвижной реки, сияла ночная Севилья. Флинт, не глядя, протянул руку, нащупал в листве растущего под балконом дерева шершавый плод и, сорвав, несильно сжал в ладони.
***
Когда он пришел в себя в Мунго, Поттер, по счастливому стечению обстоятельств, уже исполнил свое предназначение, и до конца войны оставались считанные дни. Выяснилось, что Марка подобрали авроры — труп отступника Паркинсона и тело его дочери послужили Флинту прекрасным алиби. Его опознали, вполне справедливо сочли такой же жертвой, как и остальных несчастных, и, убедившись, что эта жертва все еще дышит, отправили в госпиталь.
Очнулся Марк не от боли, да и старания колдомедиков, которые над бывшим Пожирателем наверняка хлопотали без особого рвения, были ни при чём. Очнулся он от того, что в мозгах у него кто-то безостановочно и жутко выл. Кто-то чужой, но очень знакомый. И от этих пронзительных завываний хотелось запустить Аваду в лоб самому себе.
Флинт тогда был в таком шоке, что на лишний голос в своей голове даже не пожаловался. А когда мозги от воплей уже начали вскипать, и он позвал-таки дежурного колдомедика, бесконечные рыдания вдруг стихли, и Панси тихо-тихо сказала, что им никто не поможет. Совсем никто. Марк не поверил. Но у хмурого врача попросил лишь «Сон без сновидений».
Сама Панси, вернее, ее пустая оболочка, обнаружилась в соседней палате. И, так как диагностические тесты ответов не давали, а единственный знающий человек молчал, то вскоре колдомедики, которых заваливали все новыми пациентами, махнули на Паркинсон рукой. Лежит себе и лежит, никого не беспокоит и вроде даже не страдает.
А Марка вышибли из Мунго уже через день — разбитая губа затянулась, а других увечий, кроме синяков, не нашлось. Правда, вышибли прямо в Аврорат, где и продержали больше недели «до выяснения обстоятельств». Что там за обстоятельства выяснились, Флинту не сообщили, зато он удостоился чести побеседовать с самим Поттером. Гарри смотрел внимательно и задавал странные вопросы, но про Паркинсон в голове Марк не рассказал и ему. Опять промолчал — и был отпущен с миром.
Старый особняк Флинтов дожидался молодого хозяина не в лучшем виде. В саду царило запустение, половину крыши снесло шальным заклятием, окна оказались разбитыми, а эльфы куда-то пропали. Но Флинта бытовые проблемы пугали меньше всего, главное, дом был пригоден для житья, а работать не только головой, но и руками Марка приучили с детства. И первое, что он сделал, наведя минимальный порядок, это отправился в Мунго и, подписав целую кипу всевозможных бумаг, забрал оттуда тело Панси.
Притереться друг к другу было безумно сложно, и Марку временами казалось, что он медленно, но верно сходит с ума. Внезапные истерики Паркинсон, буквально взрывающие мозги, и собственную бессильную ярость Флинт еще долго вспоминал с содроганием. Но случались и светлые промежутки, и в один из таких дней он все-таки выяснил, что за ритуал провел тогда над ними Лорд. И сказать, что открывшаяся истина его не порадовала — значит, не сказать ничего.
***
«Тебе надо пройтись, — вдруг раздалось в голове. — Заснуть сейчас — не заснешь, а для Вуда настрой не тот».
Маркус усмехнулся, положил придавленный апельсин на перила и поднес руку к лицу. Ладонь, испачканная липким соком, пахла и сладко, и остро, и отдавала терпкой кислинкой, и от этого резковатого запаха мозги прочистились окончательно.
«Марк», — опять позвала Панси.
— Да, — забывшись, сказал Флинт. — Сейчас пойдем.
— Куда? — тут же спросили из темноты; Маркус вздохнул и вернулся в насквозь пропахшую сексом спальню.
— Ты — никуда, — нашарив на полу джинсы, ответил он. — А я немного прогуляюсь. Спи, Вудди, пока я добрый.
Продолжение в комментариях
URL записиНазвание: Застрять в тебе
Бета: Yulita_Ran
Размер: макси, 19900 слов
Пейринг/Персонажи: МФ/ДМ, МФ/ОВ, ГП/ДМ, НМП, НЖП, ПП, ЛМ
Категория: слэш
Жанр: драма, романс
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Добро пожаловать в наш прекрасный город! Здесь вы увидите, как зреют апельсины, поужинаете с красивой женщиной, расстанетесь с прошлым и обязательно осуществите свою давнюю мечту! Правда, вы не решите здесь своих проблем… А, так вы хотели именно что решить проблемы? Ну, не всё сразу, мистер Флинт, не всё сразу…
Примечание/Предупреждения: AU, ООС, ненормативная лексика, сомнительное согласие, секс с использованием посторонних предметов, упоминание смерти второстепенных персонажей, идея позаимствована из анналов мировой фантастики
Написано на ФБ-2013
«Она же врет! — вдруг взвизгнула Панси, и сохранить невозмутимое лицо удалось с немалым трудом. — Марк, она всё врет, неужели ты не видишь?!»
В полутемном зале было прохладно, хотя утруждать себя Освежающими чарами Крус не стала. Да и зачем — мощные стены, узкие окна-бойницы, высокий потолок — комфорт обитателей здесь явно ценился больше внешней эстетики. Но царившая снаружи сорокоградусная жара на голову все-таки давила. Голова тяжелела, в висках кололо, собственное отупение медленно, но верно начинало злить, и вопли возбужденной Паркинсон ситуацию отнюдь не улучшали. Маркус поморщился, покосился на Малфоя, замершего в соседнем кресле, получил в ответ нечитаемый взгляд и снова повернулся к хозяйке.
За спиной сеньориты легкий сквозняк колыхал полупрозрачные невесомые шторы. Врала она, или говорила чистую правду, но глаза у Крус, действительно, были странные — стеклянные, застывшие, с расширенными во всю радужку зрачками, словно перед встречей она нюхнула чего-то забористого или накурилась, или выпила – впрочем, на это Флинту было откровенно плевать. А вот на то, что его только что, пусть и со множеством реверансов, послали — нет.
читать дальше«Марк, Марк, — лихорадочно зашептала Панси, — ну, попробуй еще раз! Флинт, сделай что-нибудь, ты ведь можешь, Марк! Ты слышишь? Нажми на нее, пригрози, только не смей бросать всё сейчас!..»
На Паркинсон очень хотелось рявкнуть, но сдерживать себя при посторонних он научился уже давно. Тем более, что затуманенные глаза сеньориты, смотрящие куда-то в иное измерение, вновь обратились к нему, и их взгляд сделался чуть более осмысленным. Нажать? Интересно, как. Марк, выдерживая паузу, пригубил блеклой мансанильи и поставил бокал.
— Отличный херес, — вскользь заметил Драко, как всегда, чутко уловивший его настроение. — Очень сбалансированный вкус.
— Да, отличный херес.
— Спасибо, господа, — а вот улыбка у Крус получилась не маньячной, а вполне живой и даже очаровательной. – В девяносто девятом был хороший урожай. Но в этом году погода нас не радует, и отец все время пропадает на виноградниках, пытаясь хоть что-то спасти…
«Чтоб у вас там всё сгорело», — мстительно прошипела Панси, и Флинт вновь вспомнил о сорока градусах за окном. Да, скорее всего, и сгорит.
— Он вернется вечером, — Крус погладила пальчиком запотевший бок бокала и вдруг, взмахнув ресницами, остро взглянула на Малфоя. — Дождитесь его. В этом доме важные вопросы решает он, а не я, и, возможно…
Паркинсон опять что-то буркнула про наглую ложь и затихла. А Маркус, наперекор всему — и не очень удачному началу их с сеньоритой беседы, и внутреннему голосу, твердившему, что очередная попытка будет столь же провальной, — вдруг почувствовал, как всё внутри дрогнуло от азарта. Не суметь договориться с Крус и попытаться с ее отцом? Ха, у него нет ничего, что заинтересует де ла Фуэнте, а шансов убедить сеньора просто продать книгу — практически ноль, но… Но такая попытка, как любил повторять недоброй памяти Лорд, обойдется не слишком дорого, поэтому — что он теряет?
— Знакомство с вашим отцом будет честью для нас, — улыбнувшись, отозвался Драко. — Благодарим за приглашение, сеньорита.
Маркус, взглянув на него, кивнул. Всё-таки в умении гладко изъясняться Малфою равных не было, и в очередной раз подумалось, что позволить Драко увязаться следом, несмотря на недовольство Паркинсон, оказалось не самой плохой идеей. Сеньорите он явно симпатичен, и если его присутствие как-то повлияет на исход этого гиблого дела… Говорят, Исмаил души не чает в единственной дочери. Крус вернула улыбку — уже исключительно Малфою — и вытекла из кресла, а Панси, будто бы озвучивая осторожные флинтовы мысли, с удовольствием подвела черту:
«Похоже, сеньорита не привыкла отказывать себе в прихотях. Смотри, Марк, останешься без любовника — уведет, и глазом моргнуть не успеешь. Говорила же, не бери его с собой…»
В висок кольнуло с новой силой, Маркус невольно скривился и поднялся вслед за Драко. Остаться без любовника, но в итоге — и без Паркинсон в голове? Если подумать — не самый плохой расклад.
***
А еще говорили, что лучшее время года здесь — весна, когда в апреле по всему городу цветут апельсиновые деревья, и воздух буквально напоен их волшебным ароматом… Флинт протянул руку и потрогал восковой бочок насыщенно-зеленого, еще не начавшего желтеть плода. Ветка качнулась, в жидкой листве раздалось заполошное хлопанье крыльев, и мгновение спустя над кроной закружилась стайка вспугнутых птиц.
— Никогда не видел, как растут апельсины? — спросил Драко. Марк дернул губой, оставил дерево в покое и шагнул с балкона, залитого закатным солнцем, в прохладу спальни.
— Откуда? — буркнул он. — Меня в детстве не возили по южным курортам.
«А меня возили, — встряла Паркинсон, — но таких зеленых я тоже не видела. Марк, давай сорвем один?»
Малфой промолчал. Маркус взял кувшин с лимонадом, побряцал кубиками льда и, наполнив стакан, снова взглянул за окно — древняя столица, раскинувшаяся на другом берегу широкой и мутной реки, отсюда была видна, как на ладони. На языке, покалывая, лопались пузырьки; Флинт пил холодную газировку и смотрел, как статуя на крыше Хиральды тускло отражает закат. Севилья, город прекрасных дворцов, кровавой корриды и свободной любви. Ах да, и апельсинов, куда же без них?
— Прогуляемся? — без особой охоты предложил он. — Досмотрим достопримечательности, съедим… что тут полагается есть туристам? Вроде, стало не так жарко.
— О, да, — расстегивая пуговки на манжетах, фыркнул Драко. — Было сорок, теперь — тридцать пять. Нет, спасибо. Мой кругозор достаточно расширился и после утренней экскурсии.
Маркус подумал, повернулся и кивнул на огромную кровать:
— Тогда — потрахаемся?
«Флинт!» — взвыла Панси. Малфой негромко рассмеялся:
— И энтузиазма в голосе еще меньше… Нет, спасибо, — повторил он. — И уже почти восемь, скоро ужин.
Марк пожал плечами и поставил пустой стакан. Отказ даже не царапнул — они никогда не царапали. Да, в постели с Малфоем получалось неплохо, но вот именно, что неплохо. Не проскакивало между ними какой-то волшебной искры и не звенело напряжение дрожащими струнами, не срывало друг от друга крыши и не тащило на седьмое небо, чтобы там разодрать на атомы… Необременительный и приятный секс, дающий телу и мозгам столь нужную разрядку — но не больше. Ни обязательств, ни обид. Флинта, однако, всё вполне устраивало, искать же бурление страстей и взрывы эмоций где-то на стороне было откровенно лень. И, глядя на отстраненно-холодного Драко, Маркус иногда думал, что и тому — лень тоже.
— По-моему, ты зря теряешь время, — вдруг сказал Малфой. — Ты не смог уломать девчонку и думаешь, что этот фокус пройдет с де ла Фуэнте?
— Думаю, нет, — откровенный ответ сорвался раньше, чем Флинт успел прикусить язык, и мозги тут же затопило волной чужого смятения. —Но пытаться — буду.
— Пытайся, — Драко снял рубашку, бросил ее на кровать и полез в гардероб за свежей. — И все-таки твои мотивы мне непонятны, Марк. Столько усилий и столько нервов, чтобы раздобыть книгу, которой ты все равно не сможешь воспользоваться? Паркинсоны, если ты забыл, оберегали родовые тайны с особым трепетом.
«Конечно, оберегали, — огрызнулась Панси. — Мы ведь дружили с Малфоями!»
— Не забыл, — отворачиваясь, процедил Марк. Драко затронул самое больное – то, о чем Флинт пока даже думать не хотел, иначе крохи уверенности сдувало, как песчинки на ветру… — Не суйся в мои дела. Кажется, ты хотел сменить обстановку и развеять здесь свою аристократическую скуку? Вот этим и займись. А мне не мешай, Драко, договорились?
— Я бы тебе даже помог, — помолчав, тихо отозвался Малфой, — если бы знал — в чём.
Флинт не ответил.
***
Ужинали снова втроем, видимо, дела на погибающих виноградниках задерживали сеньора де ла Фуэнте и задерживали основательно. И, пока Драко развлекал хозяйку светским трёпом, без аппетита жевавшего Флинта развлекала Панси — она, к сожалению, оказалась сведуща в местной кухне, и каждый проглоченный деликатес сопровождался подробными комментариями. Маркус ей не мешал. Во-первых, не мог, а во-вторых, слушать Малфоя было еще тоскливее.
Он как раз выскребал из креманки остатки молочного пудинга, когда атмосфера за столом неуловимо поменялась. Паркинсон умолкла на полуслове, и в наступившей вдруг тишине — и в голове, и в прохладном зале — позвякивание ложечки о стеклянные стенки прозвучало как-то совсем уж неловко. Драко спрятал улыбку и отвернулся, а Флинт поднял глаза, напоролся на задумчивый взгляд сеньориты и сразу же подобрался:
— Что?
— Вы ведь не играете в парчис, Марк? — случайную резкость Крус или не заметила, или предпочла не услышать. — Или всё же играете?
Вроде бы они только что обсуждали очередную свадьбу герцогини Альба... Маркус насторожился — и внезапный вопрос показался ни к месту, и странное слово было незнакомым. Но, кроме этого, вдруг появилось противное чувство филигранно расставленной ловушки, а такие ощущения — спасибо выучке Лорда — Флинт игнорировать не привык.
«Кажется, это настольная игра, — помедлив, сказала Панси. — Но я не знаю правил, и… мне не нравится ее лицо, Флинт».
И в кои-то веки Марк был с ней согласен — уродливые африканские маски, во множестве развешанные по стенам, казались сейчас более живыми, чем хорошенькое личико Крус. Ввязываться в игры с этим странным существом? Он еще не настолько выжил из ума.
— Нет, не играю, — он откинулся на мягкую спинку и прищурился. — Мне жаль, сеньорита.
— А вы, мистер Малфой?
Драко в ответ молча развел руками.
— О, — Крус вздохнула, — действительно жаль. Отец задерживается, а вечер только начинается, и дорогих гостей надо развлекать. Тогда, может, нарды? И кальян?
Дорогих — и незваных — гостей. Сеньорита смотрела невинно, Малфой по-прежнему отмалчивался, а ощущение, что его мастерски затягивают в коварную западню, усиливалось с каждой секундой. Флинт разозлился. Тем более что в нарды он как раз таки играл и не без оснований считал, что играет на уровне.
— Гм. Ну, если ставка меня заинтересует… — Паркинсон взволнованно задышала, а Маркус, покрутив в пальцах злосчастную ложечку, с ухмылкой закончил: — То почему бы и нет?
Крус, глядя на него засиявшими вдруг глазами, покачала головой:
— Марк, поставить на кон то, что вы так стремитесь получить, я, увы, не могу. Но, — вкрадчиво добавила она, — возможно, вы соблазнитесь другой ставкой? Не менее… любопытной?
«Марк… — предостерегающе начала Панси, — не…»
— Нет, — твердо ответил Флинт. — Не соблазнюсь.
— И все-таки пойдемте, — Крус, посмеиваясь, промокнула губы салфеткой. — Вы должны это увидеть. Я настаиваю, Марк.
На ожившем лице не было ни грана сомнения, что он может не подчиниться. Маркус скрипнул зубами, бросил на стол ложечку и, провожаемый пристальным взглядом Драко, поднялся следом. Ну, если хозяйка настаивает…
***
Со стороны вилла де ла Фуэнте смотрелась эффектным, но все-таки новоделом, отстроенным с претензией на раннюю готику. На этажах залы и спальни были обставлены без особой роскоши, но со вкусом и вполне современно – Маркус в таком не разбирался, но скупая похвала интерьера в устах Малфоя говорила о многом. Здесь же, в подвале, камни фундамента выглядели так, будто застали еще изгнание мавров с этих берегов. Мрачный коридор вёл все дальше и, кажется, глубже под землю; редкие тусклые лампочки и решетки, за которыми шевелились неясные тени, наводили на мысли о средневековых казематах, и Маркус невольно ускорил шаг, стараясь не терять из вида плывущую впереди Крус.
«Она бросит нас здесь на верную смерть, а сама вернется наверх, изнасилует Драко и сожрет его живьем, — замогильным голосом предрекла Паркинсон. — Марк, ты хоть дорогу запоминаешь?»
Флинт против воли улыбнулся — разыгравшееся воображение только что подкинуло ему такую же трэшевую картинку. Нет, понятно, что в подвалах семейства виноделов будут храниться дубовые бочки, а не обглоданные крысами кости и не замурованные в стенах скелеты, но… Но когда Крус остановилась напротив очередного каменного мешка, никаких бочек за ржавыми прутьями не было и в помине.
Маркус встал рядом и прищурился, но единственное, что смог разглядеть в полутьме — это лежанку у дальней стены и на ней что-то, похожее на скрюченное тело. Крус ободряюще улыбнулась, засветила Люмос, и Флинт перестал дышать — это «что-то» на самом деле было скрюченным телом. Причем, судя по очертаниям, мужским.
«Гм», — высказалась Панси и, к счастью, замолчала. Маркус тоже молчал – его нехорошие предчувствия оправдывались буквально на глазах. А он-то до последнего надеялся, что его станут соблазнять выдержанным вином…
— Что скажете, мистер Флинт? Передумали?
— Нет, не передумал, сеньорита, — Марк взглянул на нее и тут же об этом пожалел — казалось, еще пара секунд, и кровожадную улыбочку Крус украсят вылезшие из-под губы клыки. — Я такое не ем.
— Ну, что вы! — засмеялась она. — Оно живое, только слегка оглушенное. Мне пришлось — для его же пользы.
— Значит, оно еще и буйное… — но шестое чувство подсказывало, что обратить этот абсурд в шутку вряд ли получится, поэтому Флинт сделал шаг назад и решительно закончил: — Тогда — тем более нет.
— Что ж, — сеньорита, однако, не выглядела разочарованной, скорее, наоборот, – не повезло ему... Это мой должник, мистер Флинт. Кстати, ваш соотечественник. Не захотел расплачиваться, пытался сбежать… И, если мне не удастся избавиться от него по-хорошему, то придется… лишить его одной из рук. Увы, наши законы даже за такую мелочь наказывают слишком сурово.
«А я предупреждала… — шепнула Панси, пока Марк ловил ртом спертый воздух и силился вспомнить другие слова, кроме матерных, — а ты…»
— По-хорошему — это поставить его на кон? — в конце концов, выдавил Флинт.
— Или использовать еще как-то с выгодой для себя, — с очаровательным цинизмом подхватила Крус. — Но, наверное, уже не получится. Вы, Марк, третий, кто отказывается играть на него.
«Она тебе никого не напоминает? — помолчав, спросила Паркинсон. — Сука!»
Маркус напряженно думал. С одной стороны, ему не было никакого дела до идиота, по дурости связавшегося с этой сумасшедшей, пусть он хоть трижды англичанин. С другой — вместо того, чтобы шагать сейчас к выходу, к Малфою и недопитому хересу, он всё еще торчал возле проклятой решетки и, как завороженный, пялился на подрагивающие от холода лопатки. Собственная спина внезапно покрылась липкой испариной.
— О, вспомнила! Где-то неподалеку отец хранит коллекционные вина… — Люмос, мигнув, погас, и оказавшийся в полумраке Флинт вздрогнул, когда возле самого уха раздалось язвительное: — Может, тогда сыграем на бутылку? Идемте наверх, мистер Флинт, — вдруг совсем другим тоном добавила Крус, словно потеряв к происходящему всякий интерес. — Я замерзла.
— Он тоже замерз, — не двигаясь с места и начиная ненавидеть себя за непонятную слабость, выплюнул Маркус. — Дайте хоть рассмотреть вашу ставку как следует, сеньорита.
Она помедлила и опять подняла палочку:
— Вы ведь не заинтересованы. Сострадание к ближнему, Марк? Не думала, что вам знакома эта слабость. Впрочем, смотрите. Можете даже поговорить с ним... Я вас оставлю. Надеюсь, на обратном пути не заблудитесь.
Флинт отрывисто кивнул, мало вникая в смысл сказанного. Крус прошептала заклинание, одарила его напоследок двусмысленной улыбкой и растаяла в тенях. Паркинсон душераздирающе вздохнула. Тело на лежанке скрючилось еще сильнее, вздрогнуло и вдруг, подскочив, село, едва не свалившись на каменный пол.
«Ого! — сказала Панси. — Знакомое лицо, Флинт. Где бы вы еще встретились?»
Марк, вцепившись в прутья, ее не слышал. Он бы не услышал, начни вокруг рушиться стены — сердце, пропустив удар, забухало так, что этот грохот остался единственным звуком во вселенной. Значит, ему не показалось, и это не его воспаленное воображение сыграло злую шутку. Вовсе не вихры на стриженном затылке были такими, как у Ола, не острое плечо и не изгиб позвоночника напоминали вудовские — это и был сам Вуд. Собственной драной пикси персоной. В каменном мешке, в чужой стране, в подвале де ла Фуэнте, и практически — уже без одной руки. Вуд молча таращился в ответ и, кажется, верил собственным глазам еще меньше, чем Марк. Флинт с трудом разжал пальцы, машинально вытер взмокшие ладони о бока и, все еще не доверяя голосу, поманил его к себе.
Реакция была предсказуемой.
— Ты еще посвисти мне, Флинт, — мигом приходя в себя, огрызнулся Оливер. — И какого драккла ты здесь делаешь — следишь за мной?
«Нет, точно Вуд! — с восхищением фыркнула Панси. — А я чуть было не решила, что у меня глюки. Знаешь, я, пожалуй, тоже пойду. А вы, мальчики, общайтесь».
Ощущение чужого присутствия в голове исчезло. Ноги вдруг сделались ватными, и Маркус, выдохнув сквозь зубы, съехал по сырой стене прямо на пол и сумрачно уставился на сцепленные в замок пальцы. Разговор с Вудом, который наверняка и не представлял, в какое вляпался дерьмо, обещал быть крайне непростым. Как, впрочем, и все их разговоры во все времена.
***
И как же он, Мерлин, оказался прав.
— Ладно, — Оливер с независимым видом скрестил руки на груди, — я тебя слушаю.
— Ол, — Маркус, отвлекая себя, вынул из чехла палочку, провел по гладкой рукояти и попробовал пальцем острый кончик, — слушаю тебя я. Из нас двоих не меня взяли за яйца, и не я сижу в чужом подвале, как гребанный узник, поэтому… Не хочешь внести ясность в эту пикантную ситуацию?
Утверждение насчет яиц было, конечно, сомнительным, но Вуду об этом знать пока не стоило.
— Ты сидишь в том же подвале, что и я, — с железной логикой парировал Оливер. — В месте, где тебя вообще быть не должно. О чем я, по-твоему, должен думать?
Соблазн побиться затылком о стену был велик, но Марк каким-то чудом сдержался.
— Конечно, только о том, что я тебя по-прежнему преследую, — желчно процедил он. — Все еще мнишь себя центром вселенной? Да ты мне уже сто лет как нахер не упал, Вудди. А сейчас, твоими-то проблемами — тем более.
Оливер вдруг сдулся, зябко повел плечами и, бросив на него хмурый взгляд, отвернулся.
— Нет у меня никаких проблем, — буркнул он. — Это всё — глупое недоразумение.
— Ага, нет, — Флинт издал желчный смешок. — Девка сказала, что ты ей задолжал и собрался свалить, не выплатив долг. Так?
Гордое молчание вместо ответа можно было расценить как угодно. Маркус расценил правильно и вздохнул:
— Ол, здесь, представь, свои законы. За такое по головке не гладят, а поблизости нет всесильного Поттера, который по первому зову ринется прикрывать твой зад. И на что, блядь, сидя там, ты рассчитываешь?
— На твое чудесное появление я точно не рассчитывал, — Вуд вскочил, нервно прошелся по камере, и Маркус вдруг завис, с жадностью прикипев взглядом к босым грязным ступням. — И помощь твоя мне не нужна. Ну, и что она со мной сделает? Не станет же вечно держать меня здесь? В конце концов, в этом чертовом городе тоже есть Аврорат, и я… И ты…
— Значит, все-таки я? — оторваться от трогательно выступающих косточек было трудно, но Флинт как-то справился и нехотя поднял глаза. — Только зачем далеко ходить? Вуд, ты, что, даже не в курсе, в чьем подвале прохлаждаешься? Исмаил де ла Фуэнте — комендант Севильи, а ты пытался кинуть его дочь, у которой, кстати, не все в порядке с головой. Конечно, никто и не станет держать тебя здесь, тебе просто отрежут руку и отпустят на все четыре стороны. И будут, как ни печально, в своем праве.
— Что?! — Вуд, побледнев, метнулся к нему. — Какую руку, что ты несешь?! Я всего-навсего проиграл ей блядский спор, Флинт!
— Значит, долг чести? Еще лучше, Вудди.
— Ты… ты не понимаешь!..
— Не понимаю, — согласился Марк. — А ты не хочешь меня просветить.
Оливер длинно выдохнул и тоже сполз вниз, вжимаясь спиной в ржавые прутья. Флинт несколько секунд смотрел на растянутый ворот футболки, на беззащитную шею и аккуратные покрасневшие уши, поэтому момент, когда Вуд начал говорить, был слегка упущен.
— … в общем, Патрик…
— Патрик? — Это имя пинком выкинуло в действительность, и звон в голове волшебным образом прекратился. — Какой Патрик? А, тот самый юноша из благополучной семьи, с домом в Солсбери и работой в библиотеке Аврората?
Спина Вуда вздрогнула и напряглась.
— Да, тот, — после паузы процедил Оливер.
— Гм… — Маркус почесал палочкой переносицу. — Припоминаю. Надежный, ответственный и порядочный человек, которому вонючий тролль и бывший Пожиратель и в подметки не годится. Ну, и что там с Патриком?
— Он… — кулаки Вуда непроизвольно сжались, и Марк усмехнулся про себя. — Он кое-что… из книгохранилища… в общем… продал.
Флинт, не выдержав, рассмеялся — что-то в таком духе от скользкого проныры, коим, собственно, и являлся однажды встреченный им вудовский возлюбленный, и следовало ожидать. Теперь осталось выяснить… впрочем, зная Оливера, можно ничего не выяснять — картина и так вырисовывалась предельно ясная.
— Имея на то, конечно, веские причины? — доброжелательно помог он, видя, что Вуд опять замкнулся в своем — в их с Патриком, блядь! — позоре.
— Разумеется, — Вуд мазнул по нему злым взглядом и снова отвернулся. — Мы съехаться собирались, и ему… не хватило, чтобы внести свою долю.
— Прекрасное объяснение, — кивнув, прокомментировал Маркус. Вуд, само собой, скушал этот красиво поданный бред и не поперхнулся. — Дерзко, но умиляет, считай, что скупую слезу ты из меня выжал. А теперь давай ближе к сути, Ол.
Вуд помялся, вздохнул и дал. Как Марк и думал, увязать нечистого на руку Патрика и подвал в Севилье оказалось легче легкого. Когда дело запахло жареным — а запахло оно довольно быстро, потому что, по закону подлости, проданный фолиант вдруг срочно понадобился Поттеру, — запаниковавший библиотекарь бросился за помощью к любовнику. А Вуд, вместо того, чтобы пойти к Гарри с повинной, решил уладить проблему сам. Выяснил, что книга через подставное лицо ушла в знойную Андалусию, явился к де ла Фуэнте и, на беду, нарвался на Крус. И в ответ на свою просьбу получил встречное интересное предложение — не выкупить фолиант, а сыграть на него. Флинт слушал, закрыв лицо ладонью.
— Ол, — тяжело сказал он, когда Вуд выдохся и замолчал, — я всё понимаю, ты — благородный гриффиндорец, рыцарь и весь в белом. Но ты, блядь, что, не смотрел ей в глаза? Девка откровенно не в себе, тут и к лекарю ходить не надо. Как у тебя только хватило ума связаться с ней? И я даже не спрашиваю, как у тебя ума хватило играть на спор во что-то, кроме квиддича…
— Так мы… в квиддич и играли, — убитым голосом признался Оливер, и Флинт от неожиданности выронил палочку. — На три пропущенных квоффла…
— За сколько?!
— За двадцать минут, — выдавил вконец раздавленный Вуд, и Маркуса согнуло пополам от хохота.
— Девчонка за двадцать минут трижды вскрыла твои кольца? —вытирая выступившие слезы, просипел он. — Мерлин, Вудди, тогда я тебя понимаю... А что поставил ты?
— В том и дело, что какую-то херню! — Оливер дернул плечом и нахохлился. — То ли в театр ее сводить, то ли — на выставку… Но я так психанул после третьего квоффла, что мне уже было не до театра. Не сдержался. Ну, и… вот.
— Да, — слегка успокоившись, протянул Флинт, — действительно, не повезло тебе. Так вляпаться на ровном месте. Но ты не переживай, Ол, тебе наверняка засчитают и попытку. Твой Патрик будет любить тебя и безрукого — когда лет через пять выйдет из Азкабана, куда его Поттер с удовольствием…
— Да пошел ты! — вскакивая, вдруг рявкнул Вуд, и Маркус, взглянув на его потемневшее лицо, резко замолчал. — Ты сам когда-нибудь хоть пальцем шевелил ради другого человека? Блядь, да о чем я спрашиваю — ты знать не знаешь, как это — заботиться о своих близких, оберегать их, защищать! Таким эгоистичным мудакам, как ты, похуй на всех, кроме себя! Вали отсюда, Флинт, я лучше останусь без руки, чем стану просить тебя о помощи! Ты слышал?! Чего расселся, встал и съебал из моей жизни!
Маркус молча вскочил и пошел прочь, мало что видя перед собой. Руки тряслись, палочку в чехол удалось засунуть только с четвертого раза, а круги перед глазами перестали бесноваться, лишь когда промозглую тишину подземелья сменили духота сада и громкий треск цикад. В груди давило, проталкивать в себя липкий воздух, ничуть не посвежевший к ночи, получалось с трудом. Дверь за спиной закрылась, и Флинт привалился к ней, слепо вглядываясь в темноту и стараясь унять заходящееся в рваном ритме сердце.
«Марк, — вдруг позвала Панси, — не обращай внимания. То, что сказал Вуд — неправда. Ты…»
— Паркинсон, — еле разлепив губы, выдавил он; в мозгах понемногу прояснялось, и над золой всех сгоревших эмоций взвилась холодная, спокойная ярость. — Рот закрой. И чтобы я сегодня тебя больше не слышал, поняла?
В гостиной уже пахло кофе. Крус, не доверяя это дело сновавшим вокруг эльфам, сама заправляла многоярусный кальян, а Малфой, держа наготове плошку с алеющими углями, о чем-то негромко рассказывал. Маркус уселся напротив, мельком взглянул на ловкие, в красных потеках, пальцы, разбирающие табак, и отрывисто бросил:
— Давайте доску, сеньорита. Играем.
Пальцы замерли, потом опять ожили — Крус стряхнула с них остатки табачных листов и, откинувшись на спинку, с удовольствием протянула:
— О… Но, в таком случае, я и от вас жду соответствующую ставку, мистер Флинт. Вашего, — она послала замершему Драко нежную улыбку, — любовника.
— Согласен.
Кажется, он выцедил это раньше, чем она закончила говорить. Малфой промолчал, только вздернул бровь, но плошка в его руке все-таки дрогнула, и угольки затрещали, разбрасывая вокруг целый сноп искр. Крус, хлопнув в ладоши, ликующе рассмеялась, а Драко, перестав буравить взглядом их обоих, наклонился и тихо спросил:
— Что там? Внизу?
— Вуд, — после паузы ответил Марк и наконец-то посмотрел на него, догадываясь, что Малфой не увидит в его глазах ни толики раскаяния и ни капли сожаления. Но Драко, очевидно, сожаление и не искал, зато нашел что-то другое, и его губы тронула легкая улыбка:
— А, понятно. Вуд — это серьезно. Как думаешь, наши… гм… отношения можно считать завершенными?
— Извини.
— Неискренне извиняешься, — Малфой снова покосился на сеньориту, которой эльф протягивал белоснежную салфетку, и задумчиво закончил: — Сука ты, Марк, но играй, что теперь делать. И болеть я всё же буду за тебя. Желаю удачи.
Флинт молча кивнул. Домовик тем временем убрал чашки и раскрыл на столе игральную доску — на удивление, простую, без всяких изысков, а Крус закончила раскуривать кальян. В слабеющий запах кофе тут же вплелся мягкий аромат яблок и ванили. Маркус на секунду завис, потом подгреб к себе горку черных фишек и, не удержавшись, подкинул на ладони кости. Вроде бы, самые обычные…
— Длинные? Короткие?
— Вы — гость, — щурясь, мурлыкнула Крус. — Выбирайте.
— Тогда — длинные.
Первый ход выпал ему. Флинт мотнул головой, отказываясь от протянутой трубки, неслышно вздохнул и полностью ушел в игру.
***
Последняя черная фишка встала на бортик.
— Марс, сеньорита.
— А марс — это хорошо? — напряженно вглядываясь в доску, уточнил Драко. — Не молчите, я, если помните, сторона заинтересованная.
— Вы бы не остались в накладе в любом случае, — кольцо дыма, выпущенное Крус, уже было совсем бледным; она снова посмотрела на поле, где красовались одни белые кругляши и с улыбкой добавила: — Это значит, что Марк выиграл, мистер Малфой. Безоговорочно. А теперь вы скажите мне, как заинтересованное лицо — это хорошо или плохо?
Маркус наконец-то выдохнул и бросил бесполезные кости. В голове противно звенело.
— Я скажу… — хмыкнул Драко, — что мне понадобится новая спальня, сеньорита. Не сочтите за дерзость.
— Понимаю, — она легко рассмеялась. — Конечно. О, уже полночь… Спасибо за чудесный вечер, господа. И — спасибо за игру, Марк. Вы меня… развлекли.
— Не сомневаюсь, — Флинт постарался улыбнуться. — Вы меня — тоже.
Но главным клоуном вечера сделали, конечно, его самого. Со всеми его рефлексами и эмоциями, которые наверняка фонили так, что их не почуял бы только безносый. Сеньорита, мало того, что отлично провела время, так еще и вдоволь напитала свою темную вампирскую сущность. Охуеть развлечение. Проклятый Вуд…
Сейчас, когда схлынул адреналиновый вал, Маркус с радостью переиграл бы всё заново — с того момента, как они с Малфоем активировали портключ. И ни за что бы не повелся на провокацию. Но — увы. К выигрышам, проигрышам и самому процессу игры в этом доме явно было серьезное и трепетное отношение.
— Идемте, мистер Малфой, — насмешливо позвала Крус, — поищем вам свободную комнату. Спокойной ночи, Марк. Надеюсь, утром отец все-таки появится, и… вам повезет с ним так же, как со мной. Ваш приз скоро приведут.
— Драко, — Флинт опомнился и схватил за руку начавшего, было, подниматься Малфоя. — Я…
— Ты не сожалеешь, — Драко похлопал его по плечу. — Как и я. Все хорошо, Марк.
«Ау, — подала голос Паркинсон, — теперь можно говорить? Завтра уже наступило, Флинт».
***
Вуд был страшной тайной, больной темой и занозой в заднице уже так давно, что Маркус и сам не помнил, когда это всё началось. Но мечты о заносчивом гриффере так мечтами и остались — Оливер его или игнорировал, или с завидным постоянством посылал. А так как Флинт себя и свою гордость тоже не на помойке нашел, он прекратил бесполезные подкаты всего-то после пятого посыла. Или после восьмого? Оставил Вуда в покое, с легкостью выкинул из головы и переключился на более сговорчивых кандидатов. Только вот иррациональное чувство собственности и странная грызущая тоска, возникавшие, стоило Олу мелькнуть на горизонте, слабеть с годами почему-то не желали. Вуд из категории заноз был перенесен в категорию постыдных слабостей, и эта слабость вытравливалась из сердца и мозгов всеми мыслимыми и немыслимыми способами. Увы, практически без эффекта.
Но с тех пор, как в голове обосновалась Паркинсон, бороться с собой стало гораздо проще. Панси стоило лишь обронить невинным тоном: «Снова собрался на квиддич, Марк?», или многозначительно хмыкнуть, или выразительно промолчать, как Флинт тут же брал себя в руки. И рецепт «с глаз долой», на удивление, работал. Светлый образ Вуда постепенно выцвел, тоска притупилась, случайные встречи — и те почти не трогали. А вот заводить новые знакомства, наоборот, получалось всё легче, потом появился Малфой, и до сегодняшнего дня Марк был твердо уверен, что ларчик под названием «Оливер» запечатан, забит для верности гвоздями и задвинут в самый дальний угол родного подсознания.
И, оказывается, хватило всего-то каприза чокнутой сеньориты, чтобы от его наивных убеждений не осталось даже следа. Маркус смотрел, как молчаливые слуги усаживают на кровать оглушенного, двигающегося, как марионетка, Вуда, и всерьез раздумывал, не потребовать ли бонусом к выигрышу еще и бутылку чего покрепче.
***
Но идея напиться до синих пикси пропала так же быстро, как и появилась. На самом деле, к чему все усложнять? Предаваться рефлексии и грызть локти он прекрасно сможет и утром, ну а сейчас… Вуд в его полном распоряжении — о, о таком шансе Маркус уже и не мечтал. И упускать его точно не собирался. Поэтому Флинт перестал заморачиваться, достал палочку и, сосредоточившись, начал методично распутывать клубок из заклятий, в которые заботливая хозяйка упаковала его подарок.
«Я бы на твоем месте оставила Силенцио, — задумчиво сказала до сих пор молчавшая Паркинсон. — Он же психованный, сейчас вопить будет на весь дом...»
— А я бы на твоем месте... — Марк снял очередную «вуаль» и перевел дух, — минут через пять отвернулся бы, Панс. Или очень крепко зажмурился.
Флинта, кстати, никогда не интересовало, что делает Паркинсон в самые интимные моменты его жизни — накрывается ангельским крылом, прячет голову в песок, или, действительно, тактично отворачивается. Главное, что она не лезла с ценными советами, а он не чувствовал, будто в его постели есть кто-то третий. Ну, или четвертый. И этого ему вполне хватало.
«Думаешь, стану подсматривать? — оскорбилась она. — Хотя, ты и Вуд… Ты и — наконец-то — Вуд… Зрелище должно быть увлекательным».
— Дорогая, исчезни, — теряя терпение, процедил Марк. — Зрелище будет не для хороших девочек. А остальное — дофантазируешь.
Паркинсон издала странный звук — то ли хихикнула, то ли томно вздохнула, — и в голове воцарилась блаженная тишина. Флинт набросил на запястья и лодыжки Ола пару невидимых веревок, оставил-таки Силенцио и коротким взмахом убрал всё остальное.
Получив возможность хоть как-то шевелиться, Вуд заерзал, замычал и взглядом пообещал Марку долгую и неприятную смерть. Флинт не проникся.
— Значит, так, Вудди, — садясь напротив и поигрывая палочкой, начал он, — есть две новости, причем, обе хорошие. Хорошая для тебя — утром ты будешь абсолютно свободен. И от всех долгов с последствиями, и от моего общества заодно. Отправишься на все четыре стороны, хоть прямиком в Азкабан к своему драгоценному Патрику. Хорошая для меня… — Оливер прищурился, перестав дергаться, и Маркус, глядя ему в глаза, неприятно усмехнулся: — Да, ты прав, ключевое слово здесь — «утром». И я сейчас уберу Силенцио, если ты обещаешь не орать.
Дождавшись отрывистого кивка, он отменил заклинание. Ол потряс головой, облизнул пересохшие губы и почти спокойным тоном спросил:
— И что же ты обменял на мой долг, Флинт?
— Ничего, — Марк пожал плечами. — Я тебя выиграл. Сеньорита, если помнишь, большая поклонница азартных игр. Можешь не благодарить.
— Выиграл? — вскинувшись, с возмущением выплюнул Оливер. — Вот как? Меня, значит, по-всякому макал в дерьмо, а сам в итоге наступил на те же грабли? А на кон ты тоже поставил свою руку? Или сразу свою тупую голову?
Удивительно, но Вуду походя удавалось то, что практически никогда не получалось у остальных — всего парой слов вывести Марка из себя. Флинт перестал улыбаться, встал и, подойдя к кровати, с силой выдернул из-под него покрывало. Оливер охнул и неуклюже завалился на бок.
— А на кон я поставил своего Малфоя, — наклоняясь к нему, процедил Флинт. — Еще вопросы?
— Надо же, ты и Малфой… — Вуд, морщась, извернулся и как-то умудрился снова сесть. — Однако, высокие у вас отношения. Бедный Драко. Он, наверное, был вне себя от радости, что избавится от тебя, а тут такой облом. Хотя плевал я на Малфоя. Свали, Флинт, заебал. Убери заклятие и сделай так, чтобы я до утра тебя не видел.
Маркус от неожиданности моргнул. Оливер, пыхтя, еще пару секунд пытался сбросить невидимые путы, потом поднял взгляд и хмуро буркнул:
— Ну?..
— Вудди, — ласково произнес Марк, — ты, кажется, недопонимаешь. Ты — мой гребанный приз на эту ночь, и последнее, что я собираюсь делать, так это сваливать. И нет, я тебя не заебал. Пока. Но, знаешь, я очень постараюсь это исправить.
Вуд замер, смешно приоткрыв рот. Марк, не отрываясь, смотрел — детское удивление в округлившихся глазах медленно уступало место осознанию, а следом и панике. Мерлин, неужели этот идиот и вправду думал…
– Я этого не сделаю? — с сарказмом подсказал он. — Ты этого не допустишь? Мне потом не жить, да, Ол? Патрик меня найдет и кастрирует?
Оливер молчал. На бледной шее судорожно дергался кадык, и взгляд поневоле сползал туда, и ниже, к вырезу чистой, свежей футболки. Маркус вдруг понял, что Вуд и пахнет по-другому, не так, как час назад в затхлом подвале, а почти как раньше — терпкой хвоей и какао, — и все-таки пришлось отодвинуться. Над его призом явно потрудились — выкупали, переодели, и от мыслей о том, что Ол наверняка подготовлен не только снаружи, начали позорно дрожать руки. И, видно, что-то появилось в его глазах — что-то, подсказавшее Вуду, что эта ночь будет очень и очень долгой, — потому что Оливер отшатнулся, с силой пихнул его в грудь и попытался отползти на другой край кровати.
Флинт автоматически ухватился за лодыжки, дернул Ола на себя и едва не получил пяткой в нос. А мгновение спустя чудом увернулся от летевших в ухо сжатых кулаков. В Вуда словно бес вселился. Он боролся молча, ужом извиваясь на скользких шелковых простынях, но его отчаянное сопротивление, его раскрасневшиеся щеки и упрямо искривленные губы только разжигали кровь. Вставшему члену в джинсах было уже тесно, и, когда колено Оливера впечаталось в бедро в опасной близости от ширинки, Флинт решил, что прелюдия затянулась.
Но палочка от их возни давно упала на пол, а причинять Вуду лишнюю боль почему-то не хотелось. Маркус, пропустив несколько болезненных тычков, отпрянул, потом снова бросился вперед и, придавив свою жертву всей массой к матрацу, вцепился зубами во взмокшую шею. Вуд от неожиданности взвыл, дернулся еще пару раз и затих, рвано дыша. Его сердце колотилось совсем рядом с флинтовым, и Марк, остро чувствующий каждый толчок, нехотя разжал челюсти и выдохнул прямо в алое ухо:
— Ну, Вудди… Я же все равно свое возьму… Потерпи до утра — и свободен. А от Патрика не убудет…
Оливер обмяк и зажмурился. Вроде бы, его ресницы были подозрительно мокрыми, но Флинт уже дошел до такого состояния, когда подобные мелочи становятся глубоко до фонаря.
— Ты хотел до утра меня не видеть? Это можно устроить… — рука нащупала в ворсе ковра палочку, и через секунду глаза Вуда закрывала плотная черная повязка. — Нравится, Ол? Теперь ты сможешь думать о родине и представлять, что тебя ебет близкий и любимый человек. Хотя знаешь, что? Я сейчас выебу тебя так, как твоему Патрику и не снилось…
Вуд, больше не таясь, всхлипнул. Его снова трясло, и едва ли не сильнее, чем Марка. Убрать Инкарцеро удалось лишь с третьей попытки, палочка в непослушных пальцах ходила ходуном. Флинт стащил с несопротивляющегося Оливера футболку, рванул вниз пояс штанов и, задохнувшись, замер — у Вуда стояло так же крепко, как и у него самого. Рот моментально наполнился слюной, и Маркус с трудом сглотнул. Член у чертова гриффера был идеальным.
— Правильного мальчика заводят грязные разговоры? — пальцы, будто сами собой, сомкнулись вокруг головки и потерли приоткрытую щель. — От них мальчик течет, как сучка? Как жадная ебливая сучка?
Оливер застонал, кусая губы, залился лихорадочным румянцем и попытался шире развести бедра. У Флинта потемнело в глазах. Выбритые яйца, розовый блестящий анус — Вуда, блядь, действительно подготовили. Подготовили для него. Штаны вслед за футболкой полетели на пол, Ол, залепетав что-то бессвязное, подхватил себя под колени, и открывшийся вид выбил последние мозги. Мало понимая, что делает, Маркус стиснул в ладони гладенькую мошонку, обвел рукоятью палочки сжатое кольцо мышц и, надавив, медленно протолкнул деревяшку внутрь.
Жалобный вскрик Вуда был слаще райской музыки. Палочка по смазке входила легко, и Марк бы вечно смотрел на это плавное скольжение, вдыхал пряный запах пота, которым с головы до ног покрылся Ол, и слушал его хриплые стоны. Но выдержки хватило на какую-то жалкую минуту — как будто это не он трахал Драко сегодня утром, как будто голодал тысячу лет и изголодался так, что был готов кончить, даже не прикасаясь к себе. Голова кружилась все сильнее, возбуждение пульсировало в паху, растекаясь по венам ядовитым огнем, и Маркус, обдирая костяшки о молнию, расстегнул наконец-то ширинку и сжал у основания собственный член — иначе его первый раунд закончился бы прямо сейчас.
— Марк… — Оливер действительно позвал его по имени, или просто послышалось то, что очень хотелось услышать? — Блядь, Флинт… Хватит…
— Хватит? — палочка выскользнула с пошлым звуком, и Марк, растягивая какое-то извращенное удовольствие и дразня больше себя, чем Вуда, мазнул головкой рядом с покрасневшим входом. — Хочешь мой член? Попросишь его, Ол? Попроси…
Вуд захныкал и вдруг дернулся вперед. Отпрянуть Марк не успел. Головка слегка раздвинула податливые мышцы, и сладость этого намека на соитие оказалась такой мучительной, что Флинт едва не взвыл. И все — играть, наказывать, изводить себя и Ола сил уже не было, воли не хватило даже на то, чтобы просто отстраниться. Маркус, выдохнув, вцепился во влажные бедра, рывком насадил Вуда на себя и все-таки застонал — теперь от облегчения.
Оливер как будто был выточен четко под него — такого идеального совпадения у Флинта не случалось никогда и ни с кем. И этого стоили все пережитые в прошлом унижения, все оскорбительные отказы и весь холодный игнор. И каждая секунда ожидания тоже этого стоила.
— Держись крепче, — укладываясь на дрожащее тело, сорвано прошептал он. — Обними, Ол… Обними меня…
Вуд тут же ухватился за плечи, скрестил на пояснице ноги. Искусанные губы приоткрылись, словно в предвкушении поцелуя, и Марк, с жадностью впившись в них, сдался окончательно.
***
Опомнился Маркус на полу. Вопли распластанного под боком Вуда все еще звенели, и даже не в голове, восхитительно пустой и легкой, а где-то в груди, под самым сердцем. Чуть отдышавшись, Флинт первым делом нащупал палочку и превратил сбитый ком мерзкого шелка в обычный хлопок. Чтобы он еще когда-нибудь трахался на шелковых простынях! Рядом завозился Оливер, сел, пошатываясь, и окинул спальню бессмысленным взглядом. Марк попытался вспомнить, в какой момент успел сорвать с него повязку, но так и не вспомнил.
Зато отчетливо вспомнил, как хотелось, чтобы Вуд видел того, под кем кончает.
— Дай воды, — неразборчиво просипел Оливер.
Маркус наколдовал полный стакан. Вуд выхлебал воду в три глотка, кое-как заполз на кровать и рухнул поперек матраца выжатой тушкой. На бледной коже бедер, на боках и заднице наливались живописные синяки.
— Тебя почистить? — Флинт, не удержавшись, протянул руку и обвел контуры самого безобразного из них. — Или в ванную пойдешь? Ол?..
Ответом было тихое посапывание. Марк пару минут бездумно пялился на подрагивающие ресницы, потом наконец-то стащил заляпанную их спермой одежду, буркнул «Нокс» и упал около Вуда. Разгоряченную кожу облизывал прохладный ветерок, и в воцарившейся благостной тишине было слышно, как громко трещат в саду цикады.
Вырубило Флинта, стоило лишь закрыть глаза.
***
В саду еще слышались крики — пленных добивали, Лорд не нуждался в предателях, — но здесь, в кабинете, было тихо, лишь мерно тикали часы на каминной полке. Сам Том сидел в хозяйском кресле, устроив ноги на пуфике, и неторопливо листал какой-то фолиант. Свет плавающего рядом светильника бросал мягкие отсветы на покрытые пятнами страницы и делал профиль Лорда похожим на мраморный горельеф.
Идиллическую картину слегка портило тело, распростертое возле кресла. Видны были только мощные плечи и кудрявая голова, вокруг которой успела натечь лужа крови, всё остальное скрывали тени, но Марку, чтобы опознать Паркинсона, хватило одного взгляда. Он сглотнул и быстро отвел глаза.
— Удивительно, насколько нежны и недолговечны эти ваши родовые заклятия, – опуская книгу, вдруг произнес Лорд. — Достаточно убить хозяина, и никакая тайна его рода не устоит перед его же свежей кровью. Всё гениальное просто и в чем-то даже банально… Надо только крови побольше. Ты знал об этом, Маркус?
Пронзительный вопль какой-то несчастной жертвы раздался под самым окном, Марк вздрогнул от неожиданности и мотнул головой. Лорд смерил его изучающим взглядом, хмыкнул и перевернул страницу.
— Ты помнишь, что я всегда внушал вам, молодым? — со вздохом спросил он. Вопрос риторическим явно не был, поэтому Флинт, сглотнув, ответил:
— Не предавать и не попадаться.
— Именно. Но у тебя хватило глупости совершить и то, и другое.
— Я не… — начал Марк, но Лорд небрежно махнул рукой, и темнота за его спиной дрогнула, впуская в круг света Яксли и дрожащую, окровавленную Панси. Все еще живую. Пока — живую. Марк покачнулся и на секунду закрыл глаза.
— Кто-то вывел мисс Паркинсон из подвала, — с укором сказал ему Лорд. — Еще мгновение, и она успела бы аппарировать, но наш верный Яксли оказался начеку. А теперь скажи мне, Маркус Флинт, кем является тот, кто помогает клятвоотступникам? Разве не таким же предателем, как и они?
Панси не плакала и на тело отца не смотрела; она смотрела на Марка, сухими, темными глазами, и в ее взгляде отчетливо читалось безмерное, невыносимое сожаление. Флинт выдавил в ответ улыбку, и из разбитых губ по подбородку опять побежали теплые струйки.
— Впрочем, верность друзьям тоже заслуживает уважения, даже если она идет вразрез с верностью делу, — Лорд, закрыв фолиант, поднялся, подошел к шкафу и аккуратно задвинул книгу в пустой проем между томами. — Поэтому, мисс Паркинсон, Маркус сегодня не умрет… Я провел несколько очень поучительных минут, — добавил он, кивая на полки. — Ваш родовой ритуал чрезвычайно интересен, юная леди. Признаюсь, я о таком и не слышал, но попробовать… Попробовать теперь, конечно, хочется.
Панси оскалилась и, дернувшись, захрипела — пальцы Яксли тут же стиснули горло. Лорд покачал головой, улыбнулся и вскользь, пачкая ладонь алым, провел по ее щеке.
— Поэтому мы попытаемся — мы втроем. Увы, процент неудачи заложен в каждый эксперимент. Что делать, мисс Паркинсон, статистика в некоторых случаях — штука неприятная, а чужие родовые заклинания — материя очень тонкая. Но я, знаете ли, считаюсь сильным магом, а мистер Флинт выглядит достаточно крепким. И это внушает определенный оптимизм. Что же касается вас, моя дорогая… Кажется, одно из задействованных в ритуале лиц должно находиться на пороге смерти? Яксли, будь любезен, поставь мисс Паркинсон на этот порог.
Марк рванулся вперед, но невидимые путы держали крепко. Лорд, шепча заклятие, поднял палочку, и последнее, что увидел Флинт — это розовая пена на губах у Панси. А потом мир поглотила ослепительная бирюзовая вспышка.
Кажется, он кричал.
***
В себя привела пощечина. Флинт рывком сел и, задыхаясь, слепо зашарил по сбитой постели. Пальцы натолкнулись на чье-то теплое запястье, сжали его, и дышать сразу стало легче.
— Прости, — раздался в темноте тихий голос. — Тебе, наверное, снилось что-то, ты орал, и мне пришлось…
— Нормально все, — Маркус помотал головой, стряхивая остатки кошмара, выпустил руку Оливера и, подняв простыню, вытер мокрый лоб и покрытую испариной грудь. — Бывает иногда.
— И у меня бывает, — просто сказал Вуд. — До сих пор.
Маркус кивнул и посчитал тему закрытой. А о том, что «бывает иногда» в данном конкретном случае означает «повторяется довольно часто и достало так, что хоть вой», Вуду и знать не надо.
Сквознячок парусом надул занавеску. За окном по-прежнему трещала цикадами, шелестела листьями и одуряюще благоухала теплая южная ночь. До рассвета, по внутреннему хронометру Марка, оставалось часа полтора; но сон как рукой сняло, зато очень хотелось курить, хотя от этой своей привычки — в отличие от сострадания к ближним — Флинт вроде бы благополучно избавился. Оливер за спиной затих и с разговорами больше не лез. Но от пристального взгляда по позвоночнику как будто водили перышком, и Маркус, вполголоса выругавшись, поднялся.
Плитка приятно холодила ноги; фонари в саду не горели, а вдалеке, переливаясь огнями и отражаясь, как в зеркале, в глади неподвижной реки, сияла ночная Севилья. Флинт, не глядя, протянул руку, нащупал в листве растущего под балконом дерева шершавый плод и, сорвав, несильно сжал в ладони.
***
Когда он пришел в себя в Мунго, Поттер, по счастливому стечению обстоятельств, уже исполнил свое предназначение, и до конца войны оставались считанные дни. Выяснилось, что Марка подобрали авроры — труп отступника Паркинсона и тело его дочери послужили Флинту прекрасным алиби. Его опознали, вполне справедливо сочли такой же жертвой, как и остальных несчастных, и, убедившись, что эта жертва все еще дышит, отправили в госпиталь.
Очнулся Марк не от боли, да и старания колдомедиков, которые над бывшим Пожирателем наверняка хлопотали без особого рвения, были ни при чём. Очнулся он от того, что в мозгах у него кто-то безостановочно и жутко выл. Кто-то чужой, но очень знакомый. И от этих пронзительных завываний хотелось запустить Аваду в лоб самому себе.
Флинт тогда был в таком шоке, что на лишний голос в своей голове даже не пожаловался. А когда мозги от воплей уже начали вскипать, и он позвал-таки дежурного колдомедика, бесконечные рыдания вдруг стихли, и Панси тихо-тихо сказала, что им никто не поможет. Совсем никто. Марк не поверил. Но у хмурого врача попросил лишь «Сон без сновидений».
Сама Панси, вернее, ее пустая оболочка, обнаружилась в соседней палате. И, так как диагностические тесты ответов не давали, а единственный знающий человек молчал, то вскоре колдомедики, которых заваливали все новыми пациентами, махнули на Паркинсон рукой. Лежит себе и лежит, никого не беспокоит и вроде даже не страдает.
А Марка вышибли из Мунго уже через день — разбитая губа затянулась, а других увечий, кроме синяков, не нашлось. Правда, вышибли прямо в Аврорат, где и продержали больше недели «до выяснения обстоятельств». Что там за обстоятельства выяснились, Флинту не сообщили, зато он удостоился чести побеседовать с самим Поттером. Гарри смотрел внимательно и задавал странные вопросы, но про Паркинсон в голове Марк не рассказал и ему. Опять промолчал — и был отпущен с миром.
Старый особняк Флинтов дожидался молодого хозяина не в лучшем виде. В саду царило запустение, половину крыши снесло шальным заклятием, окна оказались разбитыми, а эльфы куда-то пропали. Но Флинта бытовые проблемы пугали меньше всего, главное, дом был пригоден для житья, а работать не только головой, но и руками Марка приучили с детства. И первое, что он сделал, наведя минимальный порядок, это отправился в Мунго и, подписав целую кипу всевозможных бумаг, забрал оттуда тело Панси.
Притереться друг к другу было безумно сложно, и Марку временами казалось, что он медленно, но верно сходит с ума. Внезапные истерики Паркинсон, буквально взрывающие мозги, и собственную бессильную ярость Флинт еще долго вспоминал с содроганием. Но случались и светлые промежутки, и в один из таких дней он все-таки выяснил, что за ритуал провел тогда над ними Лорд. И сказать, что открывшаяся истина его не порадовала — значит, не сказать ничего.
***
«Тебе надо пройтись, — вдруг раздалось в голове. — Заснуть сейчас — не заснешь, а для Вуда настрой не тот».
Маркус усмехнулся, положил придавленный апельсин на перила и поднес руку к лицу. Ладонь, испачканная липким соком, пахла и сладко, и остро, и отдавала терпкой кислинкой, и от этого резковатого запаха мозги прочистились окончательно.
«Марк», — опять позвала Панси.
— Да, — забывшись, сказал Флинт. — Сейчас пойдем.
— Куда? — тут же спросили из темноты; Маркус вздохнул и вернулся в насквозь пропахшую сексом спальню.
— Ты — никуда, — нашарив на полу джинсы, ответил он. — А я немного прогуляюсь. Спи, Вудди, пока я добрый.
Продолжение в комментариях
@темы: harry potter, гет? не, не слышал